Он рассказал ей о том, как Сет морил его голодом, и как он в конечном счете добился суда, что привело к свержению Сета, и как с того момента он пытается учиться быть лидером. Он чуть не рассказал ей о службах, которые считал главным своим достижением, но ему хотелось сделать ей сюрприз. Кроме того, он больше не мог ждать.
— Расскажи мне о том, что произошло после того, как вы улетели, Уэверли. Ты можешь мне рассказать? — Киран отложил хлеб, хотя был голоден как волк. Он не сможет есть до того, как поймет, что случилось с ней и остальными девочками. Ему нужно было знать все.
Она кивнула, как будто соглашаясь, что разговор этот неизбежен.
Они говорили много часов. Она рассказала про женщину по имени Аманда и про странные обычаи «Нового горизонта». Она рассказала ему о том, как получила этот ужасный шрам на бедре и откуда взялись точечные шрамы на животе. Он узнал, что она скоро станет матерью более дюжины детей на «Новом горизонте», и это привело его в ужас. Однако последнее, что она ему рассказала, было самым страшным. Она бросила на «Новом горизонте» всех взрослых, и они остались там в заточении.
— Ты видела моих маму или папу? — исступленно спросил Киран.
— Нет, Киран. Я смогла увидеть только свою маму. У нас совсем не было времени поговорить. И я понятия не имею, кто еще был там с ней.
— Ты не спросила про моих родителей? — воскликнул Киран. Он почувствовал, как его лицо холодеет.
Черты Уэверли как будто погасли, но, когда она заговорила, ее голос был твердым:
— Теперь там гражданская война, Киран. Думаю, что, если оппозиция победит, они их выпустят. Они скоро смогут вернуться.
— А что, если они не победят? Я не могу поверить, что ты их бросила!
— Ты понятия не имеешь, о чем говоришь. — Темные глаза Уэверли, словно раскаленные угли, уперлись ему в лицо. — Они стреляли в меня, Киран. Они бы меня убили.
Она яростно смотрела на него, но под его взглядом ее лицо стало словно растворяться, и она уронила голову на руки.
— Мне нужно было постараться.
— Прости меня. — Киран бросился к ней. Он обхватил ее руками. — Уэверли, ты сделала все, что вообще возможно было сделать. Тебе нужно было спасать девочек.
Она разрыдалась, прижавшись к нему. Захлебываясь, она говорил:
— Я не хотела улетать. Мама меня заставила. Она сказала, что они выберутся. Киран, что, если у них не получится? Это будет моя вина!
— Ты герой, — заверил он ее с абсолютной убежденностью. Он снова понял, что это поразительная девушка. Девушка, с которой он собирался прожить всю оставшуюся жизнь.
Он обхватил руками ее лицо, мокрое от слез, и посмотрел ей в глаза.
— Не вини себя! Ты меня слышишь? Ты ни в чем не виновата. Ты спасла всех девочек.
— Не всех, — прошептала она. Она спрятала лицо у него на груди и заговорила так тихо, что Киран едва ее слышал. Он понял, что на самом деле она не хотела, чтобы он ее слышал. Она рассказала о Саманте. О том, как ее застрелил охранник, как она теряла остатки жизни у нее на глазах.
— Ты же знаешь, что это не твоя вина, правда? — спросил он.
— Мне не приходило в голову, что за службами следят, — ответила она механическим голосом. — Я так безумно хотела, чтобы наш план сработал, что даже не позволяла себе думать о том, что нас могут поймать.
— Уэверли… — Он отвел волосы от ее глаз, вытер рукавом бегущие по щекам слезы и поцеловал ее веки, нос, подбородок, щеки, лоб, губы. Она наклонилась к нему, но он отстранился, чтобы сказать: — Твой план сработал. Ты здесь. И девочки тоже. Ты это сделала.
— Мне будет так не хватать Сэмми, — прошептала она.
Киран ничего не мог ответить на это. Он взял ее за руку и потянул за собой, пока она не встала из-за стола и не пошла за ним в спальню. Он усадил ее на кровать, встал перед ней на колени и, взяв ее руку, поцеловал ее.
— Ты нужна мне, — сказал он.
Она смотрела на него молча, но в ее глазах отражалось волнение.
— У меня такое чувство, что ты уже моя жена, — сказал он ей.
Она кивнула:
— У меня тоже.
Он потянулся к ней, притянул к себе ее лицо и целовал ее, целовал, целовал.
Они лежали вместе на кровати, обнявшись, прильнув друг к другу, губы на коже, руки в волосах. Они не говорили ни слова, и было слышно только их порывистое дыхание.
ЭПИЛОГ
Верные любовники знакомы только с тривиальной стороной любви, но неверные знают, что такое любовные трагедии.