— Разумеется, — холодно ответил Жорж. — Они все отлично понимают, что им грозит, когда мы окажемся на свободе. Если мы заговорим, вас арестуют через несколько дней.
— Малыш, ты не знаешь месье Альбера! Конечно же, он предусмотрел и это, можешь не сомневаться. Он предусматривает все.
— Месье Альбер?
— Ну да! А кто, по-твоему, все это придумал? Тони или я? Нет, малыш, план похищения разработал он. Месье Альбер — это голова, он никогда ни в чем не ошибается.
— А если он действительно такой, то, значит, давно решил, что мы должны исчезнуть после того, как вы получите выкуп, — с абсолютным спокойствием заявил Жорж.
Слова мальчика явно ошеломили великана. Он застыл с раскрытым ртом, а потом овладел собой и сказал:
— Этого не может быть!
— Этого не может не быть, — возразил Жорж, продолжая уплетать блинчики. — А как считаете вы, мисс Дороти?
Мисс Линч побледнела. И когда она заговорила, голос ее звучал натянуто.
— Я… я боюсь, что Жорж прав, месье Гран-Луи. Разумеется, мы представляем для вас опасность, и, отпуская нас, вы рискуете своей свободой.
— А я вам скажу, что вопрос о том, чтобы убить вас, никогда не ставился! — вскричал Гран-Луи, срываясь с места. — Наше соглашение не Предусматривает этого. Мы похищаем вас, держим здесь, пока не будет выплачен выкуп, а потом отпускаем. Вот как было договорено.
— Гран-Луи, ты и в самом деле в это веришь? — тихо и по-прежнему спокойно спросил Жорж.
Великан смотрел сверху вниз в лицо мальчика, не отводившего от него своих голубых глаз. Наконец от отчаянно затряс головой.
— Я..-, не знаю! Я ничего не знаю! Но… — Его толстые пальцы сжались в огромные кулаки, а добродушный обычно голос зазвучал решительно. — Но я с этим не согласен! Хотел бы я видеть, как они не посчитаются со мной!
Его лапа, широкая, как тарелка, опустилась на голову мальчика.
— Выбрось эти мысли из головы, малыш! Они не коснутся даже волоска на твоей голове! Это говорю тебе я, Гран-Луи.
Он слегка отстранил от себя мальчика, улыбнулся и пошел вверх по лестнице. Ступеньки скрипели под его тяжестью. Жорж провожал его взглядом, пока дверь не закрылась, потом потянулся к тарелке и взял еще один блинчик.
— Знаете, мисс Дороти, я очень люблю Гран-Луи, — сказал он задумчиво.
Директор полиции нервно вертел в руках выточенный из слоновой кости нож для бумаг — верный признак дурного настроения, о чем хорошо знали его подчиненные. И смотрел он не на собеседника, а в сторону окна, за которым были видны вздымающиеся ввысь стрелы Нотр-Дам де Пари.
— Мы больше не можем держать случившееся в секрете, вы это понимаете? — рассерженно бросил он. — Журналисты явно пронюхали кое о чем, а уж они-то не станут с нами церемониться. Боже, я уже вижу газетные заголовки!
— Разве мы не привыкли к этому? — с философским спокойствием спросил вызванный на ковер Паолини.
— Некоторые привычки слишком дорого обходятся, и от них лучше было бы отказаться, — буркнул директор полиции. — Должен сообщить вам, что сегодня утром мне звонил по телефону министр. Если вы думаете, что он был со мной особо любезен, то очень заблуждаетесь.
Однако слова директора полиции о нелюбезном министре оставили комиссара равнодушным. Собственно говоря, он не ждал от министра иной реакции. Паолини продвигался по служебной лестнице исключительно благодаря своим способностям; он никогда не полагался на чью-либо поддержку и не подлаживался к сильным мира сего. В отличие от директора полиции, для которого благосклонность и внимание представителей высшего эшелона власти имели большое значение.
— Более того, министр счел необходимым выразить мне свое удивление в связи с тем, что наш лучший сотрудник позволил обвести себя вокруг пальца какому-то уголовнику. А ведь с вами произошло именно это, комиссар, и несмотря на ту доброжелательность, с которой я всегда относился к вам, я обязан сказать вам это.
Паолини не шелохнулся. Он сидел напротив своего шефа со все тем же безразличным выражением на лице.
— И еще я должен сказать вам, — продолжал директор полиции, — что ожидал от вас более продуманных и результативных действий. Какой-то подонок так провел дивизионного комиссара! Неужели вы не сумели проследить за ним?
— Вы считаете, что так просто проследить за мотоциклом на улицах Парижа между шестью и семью часами вечера? А я вам скажу, что это просто невозможно, — ответил Паолини. — Мотоциклист мог за первым поворотом въехать во двор какого-нибудь дома, мог загнать мотоцикл в гараж, причем сделать это в двух шагах от площади Республики, выиграв тем самым партию.