Наконец, будто по взмаху невидимого дирижера, разнообразные звуки слились в единый отчаянный вой, к которому Джерри не присоединился лишь потому, что у него перехватило дыхание. Репортер пригнулся, прижался лбом к коленям и закрыл глаза, ожидая скорой встречи с Господом…
Самолет яростно тряхнуло. Короткий пронзительный скрежет будто отрезал все остальные шумы. Наступила такая тишина, что Джерри расслышал, как на виске у него бьется какая-то жилка.
Секунды тянулись удивительно медленно. Самолет снова тряхнуло, он подпрыгнул, слегка накренился и – покатился по возникшей невесть откуда бетонке, постепенно притормаживая.
Джерри поднял голову, огляделся. Никто из пассажиров не шевелился. Время словно бы замерло вместе с застывшим на земле самолетом. Только пылинки весело плясали в лучах солнца, проникавших в салон через иллюминаторы.
Снизу послышалось тихое гудение. Ковровая дорожка, устилавшая проход, сразу в нескольких местах взбугрилась и лопнула. В образовавшихся отверстиях появились тонкие стальные трубы. Из них струился легкий дымок. В ноздрях у Джерри защекотало, тяжелое сладковатое вещество быстро заполнило легкие. Репортер хотел крикнуть, рвануться – но не сумел, только почувствовал, что теряет сознание и безудержно падает куда-то в темноту, в глубокий пустой колодец…
Очнулся Джерри в просторном бараке, похожем на ангар или гараж. Все его пространство занимали двухъярусные нары, они располагалась в несколько рядов, разделенные только узенькими проходами. На нарах сплошняком теснились тюфяки, набитые, очевидно, сухими листьями и травой, как и тот, на котором лежал он сам. Сейчас барак был почти пуст, видимо, его обитатели отправились на работу. Оставались здесь только пассажиры самолета, на котором летел Джерри. Некоторые из них еще спали в самых неловких и неприглядных позах, другие шевелились и постанывали, а кое-кто, как и Джерри, уже протирал глаза и оглядывался.
– Ай да милашка! Чур, моя!
Джерри обернулся на этот возглас и увидел боксера, который склонился над еще не совсем пришедшей в себя стюардессой. Та в своей полупрозрачной блузке и коротенькой мини-юбке и впрямь была куда как хороша.
Боксер погладил девушку по обнаженному бедру.
– Ты не возражаешь, крошка? Как тебя зовут? Клара? Беру тебя под свое крылышко!
Джерри поморщился. Связываться с боксером не хотелось. Но инстинкт среднего американца, воспитанного на комиксах и телебоевиках, толкал его на приключения. Он привстал и свесил ноги с нар.
Боксер тут же отреагировал на его движение.
– Эй, парень! Хочешь что-то сказать?
Джерри прикинул свои шансы: «Один к десяти… Да и то, если напасть внезапно». Мигом подыскалось и оправдание: «Девчонка, может, и сама не против…».
Стюардесса действительно то ли еще не совсем пришла в себя, то ли перепугалась, но лежала молча, не шевелясь. Джерри уже хотел отвернуться, когда поймал за спиной боксера какое-то движение. Грузный кетчист на удивление легко и бесшумно, чуть пригнувшись, двигался по проходу.
Репортер мягко спрыгнул на грязный цементный пол.
– Иди-ка сюда, – пригласил он боксера, принимая боевую стойку. – Придется поучить тебя хорошим манерам.
Боксер оказался проворнее, чем ожидал Джерри. Точно кот, он в одно мгновение метнулся к сопернику, сгруппировался и провел несколько четких и мощных ударов по корпусу. Джерри с трудом удержался на ногах.
– Сейчас ты у меня попрыгаешь! – злорадно оскалился боксер. – Давно у меня кулаки чешутся начистить рожу такому чистюле, как ты!
Приплясывая, он не спеша, уверенно двинулся на сближение, чуть присев, развернулся, чтобы нанести сокрушительный свинг – и вдруг застыл, опустил руки, широко осклабился:
– Ну-ну, ребята, шуток, что ли, не понимаете?