— Черт, — прошипела Клэр себе под нос, пребывая в полнейшей досаде.
Как всегда, ей потрясающе везло на такое. Происшествия, которые с любым другим человеком, случались пару раз в жизни, а то и вовсе не случались, с ней происходили практически постоянно. Судите сами, кто может похвастаться обилием происшествий, которые приключились с ней в прошлом году? Наверняка только редкие уникумы, которым следовало посочувствовать.
Девушка наклонилась с седла и оглядела землю под ногами в поисках сапога. Его не было. Разумеется, все было не так просто и сапог не валялся услужливо прямо перед носом, ожидая немедленно попасться ей на глаза. Само собой, что сапог лежал где-то вне пределов ее поля зрения, и уж кто бы спорил, что искать его ей придется долго. Клэр нисколько в этом не сомневалась. Все это уже бывало не раз. Удивляло не это. Удивляло то, как это она не заметила момент падения сапога. Конечно, тогда она была занята другим, более важным делом, но уж почувствовать, как с ее ноги что-то падает, можно было. Наверняка. Но она почему-то ничего такого не почувствовала.
Клэр тяжело вздохнула. Нужно было что-то делать. Не возвращаться же домой наполовину босой. Сапог следовало немедленно разыскать. Впрочем, слово "немедленно" сюда не подходило.
Девушка развернула коня и поехала назад, пристально вглядываясь в траву в поисках сапога. Для этой цели она наклонилась ниже, но это все равно не привело к ожидаемому результату. Сапог как сквозь землю провалился. В густой траве ничего не было видно, а конь снова начал нервничать.
В сердцах помянув охоту, Клэр снова натянула вожжи и задумалась. Таким образом, она ничего не найдет. Бессмысленно даже пытаться. А это значило, что поисками следовало заняться другим способом. Девушка, даже знала, каким, но это не вызывало в ней ни энтузиазма, ни восторга. И немудрено, ведь для этого ей пришлось бы спускаться вниз, на землю и топать пешком, рассматривая землю под ногами, на одной из которых честь по чести ловко сидел аккуратный сапожок, а вот о второй этого сказать было нельзя. Нечего и говорить, как это было удобно.
Скорчив гримасу, Клэр спустилась с седла на землю. Не передать словами, как она не хотела этого делать. Но другого выхода все равно не было. И тогда девушка медленно пошла вперед, держась одной рукой за узду и внимательно смотря себе под ноги. Жесткая трава колола ступню даже сквозь чулок и Клэр морщилась. Когда же она случайно наступала на камни, в изобилии встречающиеся на пути, девушка, шипела себе под нос. И несмотря на все ее мучения, сапог никак не находился.
— Да что же это такое! — в сердцах воскликнула она, топнув ногой и тут же пожалела об этом.
Если уж ей пришла в голову блажь топать, то это следовало делать обутой ногой, она же поступила наоборот и как по заказу, снова нашла очередной камень.
— Чтоб вас, — Клэр поморщилась, так как боль была довольно ощутима, камень оказался острым.
Махнув рукой на все существующие правила приличия и иже с ними, она села на траву и обхватив колени руками, задумалась. Конь уже совершенно успокоился и пощипывал траву, дожидаясь, пока очередная блажь хозяйки закончится, и она вернется в седло.
И что теперь делать? Кажется, сапог пропал безвозвратно. А если и нет, то в любом случае ей его не отыскать. Это уже проверено, у нее никогда ничего толком не выходило, особенно если она была одна и рядом не было Франсин, которая умела находить выходы из любых ситуаций. Ну, или почти из любых.
И в этот критический момент, когда Клар уже совсем решила сесть в седло и с позором вернуться домой, рядом послышался голос, в котором звучали откровенно саркастические нотки:
— Отдыхаете, мадам?
Услышать это Клэр услышала, но никак не могла принять на свой счет. Кому, как не ей было знать, кем она являлась на самом деле. Но на звук отреагировала, подняв голову и оглядевшись по сторонам. И испытала новое потрясение, гораздо более сильное, чем прежде. В нескольких шагах от нее, стоя на земле и придерживая рукой поводья лошади, стоял герцог собственной персоной. Он рассматривал Клэр, склонив голову набок.
— Мадам? — осведомилась Клэр убийственно холодным тоном, — я мадемуазель.
— Как странно, — отозвался герцог с куда более заметной долей язвительности, — вы ведь так мечтаете выйти замуж, мадемуазель, — последнее слово он выделил.
Клэр поднялась на ноги и выпрямилась. Ее всю трясло от волнения и злости, но она взяла себя в руки усилием воли. Ну уж нет, она вовсе не собирается демонстрировать это ему.
— Добрый день, ваша светлость, — она сделала глубокий реверанс, — прошу прощения, что не сообразила сразу. И еще прошу прощения за то, что случайно оказалась на вашей земле. Я покину ее незамедлительно.
— Не торопитесь, мадемуазель. Если вы так уж стремитесь соблюсти правила этикета, то должны знать, что уйти вы можете лишь тогда, когда вам это позволят.
Сузив глаза и посильнее сжав зубы, девушка постаралась сохранить прежнее непроницаемое выражение лица. Хотя больше всего на свете ей хотелось заорать и выразиться совершенно неприлично.
— Тогда прошу, позвольте, — наконец, проговорила она.
— Нет. Не сейчас.
Герцог сделал паузу, должно быть, для возмущения и негодования строптивой собеседницы, но она промолчала, лишь учтиво наклонив голову. Мол, как угодно его светлости.
Не дождавшись каких бы то ни было слов, он продолжил:
— Как поживаете, мадемуазель? Я поражен, что ваш предприимчивый поклонник до сих пор не склонил вас к замужеству. Он был полон решимости осаждать эту крепость до тех пор, пока не добьется капитуляции.
Клэр промолчала.
— Мадемуазель, кажется, я разговариваю с вами.
— Разумеется, ваша светлость. Я всего лишь немного задумалась над вашим вопросом. Я поживаю прекрасно, если это вас интересует.
— А ваш поклонник?
Клэр приподняла брови:
— Ну, откуда же мне знать такие вещи, ваша светлость? Если это так вас интересует, вы всегда можете спросить его сами.
— Не нужно дерзить. Вы прекрасно начали, но как обычно, надолго вас не хватает.
— Это была вовсе не дерзость, ваша светлость. Я в самом деле не знаю, как поживает мой, как вы изволили выразиться, предприимчивый поклонник, поскольку не видела его уже очень давно и не разговаривала с ним.
— О, — отозвался герцог, — вы назвали его ослом вслух?
— Ну, что вы, как я могу говорить такое вслух.
— В таком случае, я просто не понимаю, что именно могло его отвадить. Разве он не сделал вам предложения?
— Действительно, ваша светлость, он его сделал. Но я ему отказала.
— Вероятно, это было сказано в очень резкой форме. Вы на это большая мастерица.
Клэр уже не злилась, она впала в какую-то апатию, и механически отвечала на язвительные и оскорбительные вопросы герцога, почти не вникая в их суть.
— Я ему не грубила, если вы это имеете в виду, ваша светлость. Но полагаю, это в самом деле было несколько резковато, о чем сейчас я глубоко сожалею. Но я была расстроена.
Тут герцог вскинул брови:
— И чем это вы были так расстроены, мадемуазель?
Девушка уже, было, хотела прилежно ответить и на это, но вдруг поняла, что не может. Ее горло сжал спазм. Папочка! Ее бедный папочка умер, убит рукой подлеца и негодяя, а этот… этот… спрашивает об этом так ехидно и насмешливо, словно смерть друга для него — пустяк, не стоящий внимания. Ну, конечно, он наверняка даже внимания на это не обратил.
— Должно быть, эта новость прошла мимо вас, ваша светлость, — выдавила Клэр из себя после паузы, — разумеется, это ведь такой пустяк для вас.
Она старалась говорить спокойно, но должно быть, какие-то иные нотки в ее голосе привлекли внимание герцога.
— И о чем вы говорите? — спросил он уже другим тоном, без ехидства и насмешки.
— Вы в самом деле не понимаете, о чем я говорю, ваша светлость? — прошипела Клэр, сузив глаза.
Как совершенно справедливо заметил герцог, надолго ее никогда не хватало.
— Вы, который когда-то называл себя его лучшим другом?
— Мадемуазель, о чем вы? Чьим другом? Я никогда не был другом месье Ренуара.