Резко оттолкнув Клайва, Матильда быстро поднялась на ноги, не давая себя удержать.
– О, боже праведный, что я наделала?! О, нет, пожалуйста, – умоляюще проговорила она. – Я прошу меня простить… я не распутная женщина. Просто ты такой большой и сильный. Я немного потеряла голову. Но это нехорошо…
Не успел Клайв опомниться, как Матильда уже бежала в сторону костра, где все еще продолжался праздник. Он не стал догонять ее, потому что просто не мог это сделать. Клайв с трудом поднялся на ноги. Все тело требовало удовлетворения, боль в паху буквально сводила его с ума. Сжав кулаки, он потряс ими в воздухе.
Ему удалось так хорошо подготовить ее, довести до умопомрачительного состояния, а она… сбежала! Сбежала, будто он хотел ее изнасиловать.
Да, это послужит ему хорошим уроком: нечего было строить из себя джентльмена. Он мог бы уже давным-давно получить свое. Ох, уж эти порядочные женщины! Быстро раздевшись, Клайв бросился в ласковую кристально-чистую воду, пытаясь найти в ней успокоение. Он плавал и нырял до изнеможения и только спустя час, пошатываясь, вышел на берег. И все равно в его воспаленном мозгу продолжали звучать сладострастные стоны молодой вдовы Матильды Брюстнер.
Вся первая неделя супружеской жизни прошла в любовных утехах. Порой молодожены забывали о еде, чем очень огорчали Вертляка, хотя подобная любовь к наслаждениям вызывала у него, как у истинного француза, огромное одобрение.
Но не только повара огорчало постоянное отсутствие Уила. Клайву теперь приходилось работать за двоих: следить за кораблем, «пасти» заложников и присматривать за командой, чтобы, не дай бог, не возникло стычек с местным населением. Самым ужасным было то, что ему приходилось ужинать наедине с Матильдой Брюстнер. Опасаясь ненароком изнасиловать ее, Клайв начал приглашать за стол других пленников. При этом за трапезой Матильда едва поднимала глаза от тарелки. Она явно избегала общения с соотечественниками, чаще всего пропадая целыми днями в своей комнате. После ужина Матильда быстро исчезала в конце коридора, оставляя Клайва играть в шахматы с пастором или плантаторами.
Признаться, Матильда страдала не меньше Клайва. Стоило ей взглянуть на его квадратный подбородок, чувственные губы и широкие плечи, как в памяти сразу всплывали сладкие минуты, подаренные Клайвом тем вечером. Он вызывал в ней откровенное желание, и Матильда боялась остаться с ним наедине, не ручаясь за себя. Никогда еще, даже с Винсентом Брюстнером, она не испытывала такой страсти.
Пылкая любовь Бланш и Уила делала ее еще более несчастной. Заметив, что с Матильдой творится что-то неладное, «товарищи по несчастью» как-то за ужином пристали к ней с расспросами. Клайв встрепенулся и пытливо уставился в ее глаза. Но Матильда быстро отвела взгляд, заверив всех, что с ней все в порядке, просто она плохо спит из-за жары.
После ужина Клайв отказался от партии в шахматы и подстерег Матильду в саду, представ перед ней во всей своей красе: мощный, широкоплечий, с пронзительными карими глазами и легкой проседью на висках.
– Что с тобой происходит? – спросил он без обиняков. – Любой дурак заметит, что ты явно нездорова.
– Это просто жара… Я плохо сплю… – ответила Матильда, не поднимая глаз.
Клайва вдруг осенило: а не отголоски ли это той ночи? Наверняка, она страдает из-за того, что вела себя слишком вольно. Порядочная женщина скорее умрет, чем позволит себе не освященные церковью наслаждения, вспомнились ему собственные слова.
– То, что произошло межу нами той ночью, – начал Клайв, подходя ближе.
Матильда вдруг разнервничалась и с хрустом сжала сплетенные пальцы рук.
– Пожалуйста, прости меня. Я вовсе не хотела оставить тебя таким… неудовлетворенным, – проговорила она, поразив Клайва своей откровенностью. – Ты имеешь полное право злиться на меня. Женщина, которая берет и ничего не дает…
Матильда осеклась и смущенно отвернулась. Клайв словно окаменел, оторопело уставившись на нее.
– Я не должна была позволять тебе прикасаться ко мне, ласкать. Нехорошо было и убегать от тебя. Мне нельзя отдаваться тебе. Потом мне будет очень больно. – Матильда приложила руку к своей восхитительной груди. – Уже больно.
Неужели Матильда желает его, как и он ее? Нет, Клайв решительно ничего не понимал. Зачем избегать наслаждений только потому, что когда-нибудь они закончатся? Право, у порядочных женщин здравого смысла не больше, чем у морской губки. Дай им лишь немного радости, а они тут же начнут переживать о грядущих страданиях. Матильда торопливо прошмыгнула мимо него. Клайв зашагал к берегу. Похоже, скоро у него войдет в привычку плавать до изнеможения в холодном ночном океане.
Приближался день выкупа, но пираты, пожалуй, ждали его с большим нетерпением, чем сами заложники, которые успели по-своему привыкнуть к этому острову. Они здесь, можно сказать, отдыхали. Отличная еда, развлечений хоть отбавляй – с пиратами не соскучишься – и никаких тебе забот! Страдала одна только Матильда Брюстнер.
Опять ей придется выслушивать нравоучения брата о том, что вдова, мол, не должна жить одна, и все такое прочее. Но больше всего Матильду страшила предстоящая разлука с Клайвом Ларсоном, хотя и находиться с ним рядом было мучительно.
А вот Уил, кажется, ни о чем не думал, кроме своей семейной жизни, и это начинало серьезно беспокоить Бланш. Возвращение заложников все-таки было связано с определенным риском. Хорошо, если все пройдет, как задумано, а вдруг придется вступить в неравный бой?!
Бланш настояла на том, чтобы ее взяли с собой. Обмен договорились провести на маленьком каменистом острове. Команда «Фаста» отправилась туда на своем корабле в полном составе, с полным запасом продовольствия на два-три дня. Заметив на горизонте одинокую шхуну, Уил приказал бросить якорь.
Бланш стояла около Матильды, удивляясь печальному лицу молодой вдовы. Неужели ей так плохо жилось у брата, что она не хочет к нему возвращаться? Когда Матильда подняла полные слез глаза, Бланш, не удержавшись, горячо обняла ее и предложила сопровождать на остров. Женщина благодарно улыбнулась ей. Уил сам отнес Матильду на берег, затем вернулся за Бланш.
На острове всем распоряжался Клайв. Он проявил себя настоящим тактиком и умело расставил заложников на крутом берегу, чтобы все видели, что они в полном порядке. Клайв подошел и к Матильде, сделав ей несколько замечаний по поводу процедуры обмена. В ответ та лишь молча опустила голову. Чертыхнувшись, Клайв пошел прочь, спотыкаясь о камни.
Вскоре на противоположной стороне острова показалась небольшая группа людей во главе с губернатором Санта-Круза, темноволосым мужчиной лет пятидесяти. Его свита состояла из двух британских офицеров, одетых по всей форме, и капитана «Фортуны». Остановившись на некотором расстоянии, они вызвали к себе пастора, чтобы тот подтвердил, что с заложниками действительно обращались по-человечески. Затем преподобный Йоргенс, получив молчаливое согласие Уила, отправился к своим освободителям. Последовал обмен рукопожатиями, похлопывание по плечу и косые взгляды в сторону Уила и Клайва.
После этого один из британских офицеров поднял с земли тяжелый металлический ящичек, принес его пиратам и поставил прямо под ноги Бланш. При этом он смерил ее таким презрительным взглядом, что если бы не Клайв, Уил непременно набросился бы на него с кулаками.
Наконец заложникам разрешили перейти к своим. К Матильде подошел офицер, взял ее саквояж, затем галантно предложил руку. Она послушно оперлась на нее и направилась навстречу освободителям, но на полпути вдруг круто повернулась и побежала назад, прямо к ошарашенному Клайву Ларсону. Матильда бросилась ему на шею, а он приник к ее губам в пылком поцелуе. Признаться, она ждала от него именно этого и, прижавшись к нему всем телом, старалась запомнить каждый мускул, каждый изгиб его крепкой фигуры. Затаив дыхание, все наблюдали за этим неожиданным поцелуем. Наконец Матильда оторвалась от Клайва. Ее щеки были мокрыми от слез. Она молча перевела рукой по лицу Клайва и вернулась к шокированным ее поведением спасителям.