— Это я во всем виноват… — сокрушается Фиц.
— Мне кажется, вины Эндрю все же немного больше.
Он качает головой.
— Я не знал, как ее зовут… по-настоящему. Увидев некролог Корделии Хопкинс, я начал думать, кто мог «украсть» ее личность и зачем. Делия упомянула, как ей привиделось что-то странное насчет лимонного дерева… Тогда я ограничил поиск до тех мест, где эти деревья могут расти. — Фиц загибает пальцы: — Флорида. Юг Калифорнии. Аризона. В семьдесят седьмом году громкое похищение было совершено только в одном штате. Я позвонил по номеру, указанному в статье, и спросил о Бетани Мэтьюс. Понадобилось немало времени, чтобы нашелся хоть один человек, который меня понял: все офицеры, занимавшиеся этим делом, уже вышли на пенсию. Меня спросили, откуда я звоню.
— И ты им сказал?
Фиц кривится.
— Ну, я ведь должен был признаться, что работаю журналистом. Главное, Эрик, что я ни разу не назвал новое имя Делии. — Он встает со стула и, подойдя к окну, всматривается в лесную чащу, как будто может там что-то разглядеть. — Думаю, кто-то в Скоттсдэйле услышал словосочетание «Газета Нью-Гэмпшира» и порылся в Интернете… Эндрю — член городского совета. Ты представляешь, сколько раз его фотографии печатали в газете? Не говоря уж о фото Делии…
— Он прятался на видном месте… — бормочу я.
Как-то уж слишком быстро законники соединили точки и увидели общую картину… Но я знаю, что это иллюзия. Ордер на арест Эндрю был выписан почти тридцать лет назад. В полиции просто не знали, где он, а потому не могли этим ордером воспользоваться.
Фиц оборачивается, по-прежнему держа руки в карманах.
— Пойди поищи ее.
— Сам иди. Это же ты привел сюда копов.
— Я знаю, — признает Фиц. — Но она хочет видеть не меня.
К концу шестого класса мальчики уже набрались достаточно храбрости, чтобы предлагать девочкам «встречаться». Это означало лишь то, что за обедом влюбленные сидели рядышком в столовой да еще изредка болтали по телефону. Если судить по таким проявлениям, мы с Делией практически поженились: вместе мы проводили гораздо больше времени, чем любая парочка в средней школе Векстона. И продолжалось это до тех пор, пока Фиц официально не предложил Делии встречаться.
Я делал вид, что меня это не волнует, — слухи о том, кто кому нравится, кружили в воздухе, словно мотыльки в августе, — но все равно мечтал о том, чтобы оказаться на месте Фица, держать Делию за руку, прогуливаясь по рельсам, или лежать рядом с ней на влажной траве, пытаясь разглядеть солнечное затмение сквозь дырочку в обувной коробке. Вскоре Фиц перестал мне звонить; чуть позже перестала и Делия. Я старался убедить себя, что они мне не нужны.
На бал, посвященный окончанию учебного года, я шел в гордом одиночестве. Я как раз выслушивал похвальбу Донни ДеМорио — двенадцатилетнего мальчика, у которого уже росли усы и который мог порой раздобыть пачку-другую сигарет, когда ко мне вся в слезах подошла Делия.
— Фиц бросил меня, — сказала она.
Я даже представить себе не мог, что вынудило его пойти на этот шаг, но гораздо позже он таки назвал причину. «Лучше пускай у меня будете вы оба, — со свойственной ему непринужденностью сказал Фиц, — чем только она одна». Но в тот момент его рядом не оказалось, а Делия стояла так близко, что волоски у меня на руках тянулись к ее горячей коже.
— Ну, я бы, наверное, мог с тобою встречаться, — сказал я.
— Наверное, мог бы?! — повторила она. — Боже ты мой, ну спасибо, не надо мне таких жертв!
Я достаточно хорошо ее знал, чтобы понять: если Делия отвергает человека, то лишь потому, что боится быть отвергнутой. Я успел схватить ее за руку, прежде чем она бросилась прочь.
— Я бы очень хотел с тобою встречаться, — уже осторожнее сформулировал я. — Так лучше?
— Может быть.
— Так что же нам делать?
Она закусила нижнюю губу.
— Ну, можем потанцевать. Если хочешь.
Я никогда в жизни не танцевал с девчонкой. И хотя мы с Делией постоянно купались голышом в пруду и спали, вплотную прижавшись друг к другу в тесной палатке, это ощущение почему-то поразило меня новизной. Руки мои, скользнув по позвоночнику Делии, замерли на ее бедрах. От нее пахло персиками, а под вязаным платьем я чувствовал тонкую эластичную ткань белья.
Она говорила за двоих. Как Фиц однажды вечером позвонил ей и предложил встречаться, а она не знала, что ответить, и «да» само сорвалось с языка. И как она — во что бы то ни стало! — заберет у Фица свою бейсбольную карточку с Дуайтом Эвансом, которую подарила в знак симпатии.