Я измотана, испытываю боль и напугана до безумия.
Когда дверь спальни открывается, я быстро сажусь, не обращая внимания на боль в животе. Входит доктор Байрам, за ним женщина, которой на вид чуть за пятьдесят.
Вчера я умоляла доктора помочь мне сбежать, но он просто осмотрел мои раны, наложил свежие повязки, а затем ушел, не сказав ни слова.
Может быть, эта женщина поможет мне?
Я смотрю, как она кладет стопку одежды на стул. Когда она подходит, чтобы встать рядом с доктором, я пытаюсь установить зрительный контакт, но она не смотрит на меня.
Как будто меня здесь нет, доктор Байрам показывает ей, как менять мои повязки и на что обращать внимание в случае заражения.
Либо эти люди боятся Габриэля, либо он хорошо им платит.
Дерьмо. Как я собираюсь сбежать?
— К вам вернулся аппетит? — спрашивает доктор, не потрудившись взглянуть на меня.
— Меня держат в плену. Вы действительно думаете, что я могу есть при таких обстоятельствах? — Я огрызаюсь на него.
Это странно. Я бы не осмелилась говорить с Тимоном в таком тоне, но с тех пор, как я проснулась в этой чужой постели, я как будто не могу остановиться.
Может быть, это потому, что мое шестое чувство подсказывает мне, что я не выберусь отсюда живой, так что я могу бороться всем, что у меня есть.
— Ешьте, или вы не восстановите свои силы, — бормочет доктор, затем он выходит из комнаты, а женщина следует прямо за ним.
Он показал ей, что делать. Возможно, это означает, что она будет проверять меня с завтрашнего дня. Если я смогу поговорить с ней наедине, я, возможно, смогу завоевать ее симпатию.
Как только мои мышцы начинают расслабляться, дверь снова открывается. На этот раз входит Габриэль, и это заставляет меня отодвинуться на край кровати. Я готова спрыгнуть с матраса, если он попытается что-то сделать.
Не то чтобы я далеко ушла с цепью, прикрученной к кровати.
Мои глаза прикованы к нему, каждое его движение заставляет меня чувствовать себя все более напряженной. Он подходит к окну и смотрит в него, пока тишина не начинает действовать мне на нервы.
Боже, как он напряжен.
Внезапно тишину нарушает его глубокий голос.
— Сколько тебе лет?
Я тяжело сглатываю из-за своих расшатанных нервов.
— Двадцать два.
— И ты работала на Мазура с двенадцати лет?
— Да. — Единственное слово – не более чем шепот, мои глаза горят от того, что я не моргаю, пока настороженно наблюдаю за ним. Каждый мускул в моем теле напряжен.
Он высокий, крепкий и сильный. У меня не будет ни единого шанса против него в драке. Он убьет меня за считанные секунды.
Безнадежность ситуации начинает доходить до меня, заставляя чувствовать себя животным в клетке.
— Как ты в конечном итоге стала работать на польскую мафию?
Я колеблюсь, не желая делиться своей личной жизнью с этим человеком.
Габриэль оборачивается и, встретившись со мной взглядом, приподнимает бровь.
— Ты родственница Мазура?
Боже нет. Не желая, чтобы он подумал что-то настолько ужасное, я сдаюсь и отвечаю:
— Моя мать работала на него. Мистер Мазур привез нас из Польши после моего рождения.
— Ты не похожа на польку. — Габриэль наклоняет голову, в его глазах мелькает интерес. — Твоя мать тоже работает на него?
— Нет. — Мой язык высовывается, чтобы смочить пересохшие губы. Я опускаю глаза на постельное белье. — Она умерла.
— Как она умерла?
Качая головой, я хмуро смотрю на него.
— Почему вы задаете мне личные вопросы? Это не поможет вам найти мистера Мазура.
— Просто ответь мне, — приказывает он, его тон ясно говорит о том, что мне лучше подчиниться.
Вздыхая, я бормочу:
— Она умерла от бронхита, когда мне было двенадцать.
Габриэль кивает, затем бросает на меня один из своих нервирующих взглядов, который имеет тенденцию выводить меня из себя.
— В чем заключалась твоя работа?
Мои пальцы сжимают покрывало, и я обхватываю другой рукой талию, надеясь уменьшить боль.
— Я убиралась в особняке, готовила напитки и приносила мистеру Мазуру еду. — Я действительно не понимаю линию вопросов Габриэля.
— Ты была единственной, кто заботился о его еде и напитках?
Мой лоб снова хмурится сильнее.
— Нет. Агнес, другая горничная, иногда помогала.
— Значит, только вы двое прикасались к его еде и напиткам?
Предчувствие сгущается в моей груди.
— Да.
Габриэль кивает, его пронзительный взгляд пронизывает меня насквозь.
— Мазур доверяет тебе.
Черт.
Теперь я понимаю, в чем суть допроса, и я попала прямо в чертову ловушку, которую он для меня расставил.