Как будто все они боялись, что я умру, если они оставят меня в покое.
Даже Алия Ханым посетила меня, рассказывая о цветах, которые она хочет посадить, и о том, какое телешоу она сейчас смотрит.
Моя грудь наполняется теплом, и меня переполняют эмоции. Особенно потому, что Габриэль был так добр ко мне. Он ни разу не огрызнулся на меня, и даже обнимал меня всякий раз, когда я так сильно кашляла, что в моем теле не оставалось сил.
Было приятно иметь возможность прислониться к нему.
Было приятно чувствовать, как его руки обнимают меня.
Мой взгляд скользит по его взъерошенным волосам и темной щетине на подбородке. Его руки выглядят сильными, линии мышц теперь видны, когда на нем не костюм, а футболка. Ткань туго натянута на его груди.
Любопытство проникает в мое сердце вместе с благодарностью, которую я испытываю к этому человеку, который заботился обо мне вместо того, чтобы позволить мне умереть.
До сих пор я никогда не испытывала никакого интереса к мужчине.
Но Габриэль мой босс, а я всего лишь горничная в его доме.
Я засовываю любопытство поглубже, и это как раз вовремя, потому что глаза Габриэля открываются, и он замечает, что я смотрю на него.
Я быстро сажусь и застенчиво провожу рукой по своим растрепанным волосам.
— Как ты себя чувствуешь? — спрашивает он глубоким и хриплым ото сна голосом.
В моем животе разливается тепло, и я быстро прижимаю руку к животу, чтобы остановить это ощущение.
— Намного лучше. Я могу сегодня поработать.
Не буду врать, мне будет не хватать внимания. Были моменты, когда казалось, что я умираю, но было удивительно, что все заботятся обо мне.
Было ощущение, что я часть семьи.
— Ты вернешься к работе, когда я скажу, — бормочет он, вставая. Взяв термометр, он проверяет мою температуру. Когда он читает результат, на его полных губах появляется улыбка, и я пялюсь на него.
— Температуры нет, — хвалит он меня, заставляя мои собственные губы растянуться в улыбке, затем он бросает на меня предупреждающий взгляд. — Ты вернешься на работу только в понедельник.
Это еще четыре дня!
Не желая никоим образом расстраивать Габриэля, особенно теперь, когда все так хорошо, я киваю.
— Хорошо.
Что я буду делать в постели четыре дня?
Я смотрю, как Габриэль идет к двери, все еще не привыкнув видеть его в спортивных штанах и футболке. Он выглядит иначе, чем когда одет в костюм. Он более располагающий к себе и не холоден, как когда он глава турецкой мафии.
Прямо перед тем, как закрыть за собой дверь, он снова смотрит на меня, и мой желудок делает странный кувырок.
Это просто благодарность.
Вскоре после того, как Габриэль ушел, дверь снова открывается, и входит Низа.
— Габриэль Бей говорит, что тебе сегодня намного лучше, — сияет она, как будто это самая счастливая новость, которую она когда-либо слышала.
— Evet, — отвечаю я, пытаясь использовать больше турецких слов.
— Хорошо. Я надеюсь, это означает, что к тебе вернулся аппетит. Ты теряешь весь набранный вес.
Мой желудок урчит, и я прикрываю его рукой.
Низа издает смешок, взбивая подушку.
— Я приготовлю завтрак и принесу тебе поднос.
Мои брови сходятся на переносице.
— Мне действительно нужно оставаться в постели? Это все, что я делала последние три дня. Не могу ли я составить тебе компанию на кухне?
Она качает головой.
— Ты останешься в постели. Завтра мы посмотрим, сможешь ли ты передвигаться.
Неохотно я откидываюсь на подушки, провожая Низу взглядом, выходящую из комнаты.
У меня достаточно времени, чтобы подумать, и мои мысли заполнены всем, что произошло. Каково это – расти в доме Тимона. Как сильно я скучаю по своей матери, теперь, когда Низа напомнила мне о том, каково это, когда о тебе заботятся.
Взлеты и падения с тех пор, как я начала работать на Габриэля. Всякий раз, когда он сердился на меня, он никогда не причинял мне боли. Он заботился обо мне, пока я была больна, и не выбросил меня, как мусор.
Я поворачиваюсь на бок и зарываюсь лицом в подушку, эмоции бурлят внутри меня, пока они не выплескиваются из моих глаз.
Я молча пролила несколько слез, потому что за последние три дня я поняла одну вещь – Габриэль не Тимон. Он не убьет меня, если я заболею, не побьет меня, если я совершу ошибку, и не пригрозит мне смертью только ради садистского удовольствия, которое это доставит ему.
Габриэль действительно заботится о своих сотрудниках, и я одна из них.
Благодарю тебя, Боже.
Будучи лишенной какой-либо привязанности в течение стольких лет, я не знаю, как переварить всю ту признательность, которая изливается в мое сердце. Эти люди стали очень важны для меня, и я сделаю все, чтобы остаться с ними.