— Нет, — ахнула Изабель, дернув руками и ногами.
Это тоже больно, подумал Прентисс, все еще улыбаясь.
— Вижу, ты меня узнала, — сказал он. — Узнала мой голос по сообщению, которое я тебе оставил?
Он особенно гордился этим голосом.
— Пожалуйста, — произнесла она дрожащим голосом. — Ты не обязан это делать.
— Думаю, ты знаешь меня достаточно хорошо, чтобы понимать обратное, — сказал он, расстегивая пуговку на левом кармане рубашки. Он надел латексные перчатки в ту же секунду, как она приземлилась в багажник. — Но готов поспорить, ты не знаешь, что я немного коллекционер, — он залез на дно кармана и вытащил толстую серебряную цепочку, покачав ею в воздухе. — Это принадлежало Эсме, — затем он встал и отодвинул стул. — С этого-то мы и начнем, — он наблюдал, как расширились глаза Изабель одновременно с ее приближением. Она извивалась на металлической койке, и цепь заскрипела даже под ее небольшим весом. — И думаю, ты знаешь, почему именно Эсме.
Она была единственной выжившей из его жертв, и все из-за Изабель.
— Нет, пожалуйста, — взмолилась она, пытаясь отодвинуться от него. — Не надо.
Он собрал цепочку в рыхлый шарик и опустил над ее ладонью, которую она тут же сжала в кулак. Прентисс усмехнулся. Пришло время плохого копа.
Обеими руками он медленно разогнул ее указательный палец, затем следующий. Ее рука дрожала, Изабель стонала от попыток удержать пальцы сжатыми, но она не могла сопротивляться. Нежная мягкая кожа ее ладони начала показываться, и Прентисс позволил цепочке упасть прямо туда.
— Нет, — ахнула она, и ее тело окоченело.
Ее глаза оставались открытыми, но они смотрели сквозь него, абсолютно расфокусировавшись. Ее диафрагма сжималась и расширялась в яростном ритме, Изабель тяжело дышала через приоткрытые губы. Внезапно она набрала полные легкие воздуха.
Прентисс приготовился к моменту, которого он ждал, о котором даже мечтал с самого случая с Эсме.
Изабель закричала — мучительный пронзительный вопль вырвался из самой сути ее души.
Ее спина бешено выгнулась. Наручники звякнули. И цепи заскрипели одновременно с самым изысканным звуком, который он когда-либо слышал, и который, казалось, никогда не закончится. Он буквально звенел в его ушах. Его тело вибрировало этим звуком. Безумное возбуждение пронеслось по его телу, как раз когда Изабель опять сделала большой вдох. Затем Прентисс сделал то, чего никогда не делал ранее. Он положил свободную руку на ее горло, когда она снова закричала.
О боже. Это очаровательно. Он чувствовал это, чувствовал все — ужас, боль. Это само воплощение экстаза.
Глава 5
Контрольный пункт на семнадцатом этаже Федерального Бюро в Вествуде был переполнен. Мак смотрел на взволнованные лица, болтовню и оживленные обсуждения, доносившиеся до него отдаленным гомоном. Отряд саперов быстро определил, что многоразовая смесь для фейерверков была заложена в туалете на восьмом этаже. Все оказалось так чертовски просто, что Мак едва не рассмеялся — едва.
И смелость.
Мак стиснул зубы.
Хамелеон нанес удар быстро и прямо на их поле. Это не просто наглость. Это граничило с самоубийством.
— Ладно, народ, — заорал Мак, заглушая гомон. — Успокоились. Успокоились, — он подождал несколько секунд. — Мне нужно ваше внимание, люди.
Постепенно в группе воцарилась тишина.
— Давайте пройдемся по комнате и посмотрим, что у нас есть, — сказал Мак, вставая перед огромной стеклянной доской. Фото каждой из жертв выстроились в ряд сверху, и под каждым из них столбиком перечислялась информация. Фотография Изабель сейчас занимала место с правого края.
— Сержант Диксон, — сказал Мак.
Диксон встал из-за стола, за которым сидел, и прочитал записи в блокноте.
— По госпиталям ничего, — доложил он. — Если Хамелеона лечили от травмы колена, это было не в округе Лос-Анджелес. Охват просмотренных записей варьируется, но некоторые доходят аж до 1980-х, — он посмотрел на Мака. — Нет совпадений. Мы знали, что шанс мал.
— Что насчет отпечатков перчатки?
Диксон покачал головой. Отпечатки, оставленные Хамелеоном на инструментах, которые он использовал на Анджеле, отпечатались на скальпеле прямо через тонкий латекс его перчатки.
— Нет совпадений, — сказал сержант. — У него нет сведений о судимости, зарегистрированного оружия, доступа к секретным данным, и он не числится ни в одной базе данных.
— Ладно, — сказал Мак, кивая. — Здесь никакой помощи, — он сделал пометку на стеклянной доске. — Бен?
Хоть Бен по факту занимал положение выше Мака, этим расследованием руководил Мак. Бен отвечал за координацию с Куантико.
— Пока никаких результатов по неопознанному веществу на теле Анджелы, — сказал Бен. — Лаборатория все еще пытается найти совпадение, — Мак сделал очередную пометку на доске. — Они закончили цифровую модель внешности, — продолжил Бен, указывая на ленту факса, приколотую в нижнем правом углу доски.
— Это должно быть в телефоне каждого, — сказал Мак, в сотый раз глядя на изображение. Казалось ли оно знакомым? — Еще я хочу, чтобы его передали в аэропорты, вокзалы, автобусные остановки и все государственные учреждения. Не думаю, что Хамелеон в ближайшее время куда-то соберется, но чем больше мест его увидят, тем лучше. Кто об этом может позаботиться?
Откуда-то сзади донесся голос — женщина-агент, которую Мак узнал в лицо, но не знал имени.
— Я займусь этим, — сказала она, делая пометку.
— Хорошо, — сказал Мак. — Камеры видеонаблюдения?
Заговорил полностью одетый в серое агент-мужчина, сидевший в кресле на колесиках.
— Мы просматриваем записи, — сказал он, поигрывая зубочисткой, свисавшей из уголка его рта. — Там… много.
— Верно, — сказал Мак.
Толпы людей просачивались через каждую дверь, каждый коридор и каждый лестничный проем в здании. Чтобы просмотреть все записи, уйдет несколько дней, и нет гарантий, что Изабель будет в кадре — а не заслонится кем-то более высоким или толстым.
Мак сделал глубокий вздох.
— Я загрузил последний профиль преступника на сервер, — сказал он. — Там вы найдете все, — он медленно повернулся по кругу, обводя взглядом собравшуюся группу. — Но по сути все сводится к следующему: Хамелеон сливается с окружением, используя маскировку; у него имеются сексуальные мотивы, он серийный убийца, возможно, являющийся жертвой инцеста и перенесший травму колена, которую теперь воссоздает. Он достаточно умен, чтобы не оставлять улик до последнего случая, он хочет славы, и телевизионный охват — часть этого. Но он становится менее осторожным и более самоуверенным. Мы должны обращать внимание на небольшие детали, какими бы неважными они ни казались. Складываясь воедино, они дополнят общую картину, необходимую нам для поимки этого сукина сына.
Люди вокруг закивали. Все в этой комнате стремились к этому. Если Хамелеон не знал, что совершил ошибку, разозлив это подразделение, то он вот-вот об этом узнает.
***
Это просто было слишком аппетитным, чтобы не делиться. Прентисс посмотрел на неподвижный силуэт Изабель. Хоть боль была виртуальной, исключительно в ее экстрасенсорном видении, этого хватило, чтобы она потеряла сознание. Ее дыхание наконец замедлилось и стало ровным, а Прентисс осознал, какую драгоценность он заполучил.
Это может продолжаться бесконечно.
Нет нужды кромсать ее колено прямо сейчас. Он проделывал это раз за разом, просто заставляя ее смотреть, что он сотворил с другими жертвами. Они проделывали весь путь каждой из них, раз за разом, не проливая ни единой капли крови.