– Отец, но как нам удастся заманить ее в ловушку? – спросил Жан.
– Не беспокойся, сынок, мы не поскупились и щедро разбросали приманку. – Филипп Карно улыбнулся. – Она где-нибудь да попадется. Ваша задача – доставить груз по назначению. Ночью обещали облачную погоду и дождь, что нам только на руку. Отплываете после обеда с таким расчетом, чтобы прибыть на условленное место в десять вечера. До рассвета вы должны управиться.
– Не беспокойся, отец, мы все сделаем. – Рене повернулся к брату: – Правда, Жан?
– Не сомневайся, отец, – Жан бросил в сторону Рене презрительный взгляд, – пока еще есть кому решить сложную задачку. Девчонка получит свое.
– Удачи вам, дети мои, – Карно-старший подошел и обнял сыновей.
«Стоящие ребята, – думал Филипп, – вот только Жан излишне горяч. Иное дело – Франсуа».
Когда сыновья удалились, он прошел в дальний конец комнаты, включил лампу на рабочем столе, неторопливо нашел в связке нужный ключ и отпер секретер ручной работы.
– Франсуа, – с любовью повторил он, глядя на фотографию, где был снят вместе с сыном на крыше замка. – Мой первенец, мой самый любимый. Самый умный, способный… Проклятые Морсини! Закончится ли когда-нибудь эта бесконечная война?
Филипп никогда и никому не признавался, что он смертельно устал. Не для того дал он образование своим сыновьям, чтобы они заперлись в стенах замка и лишь изредка, крадучись, пробирались на материк. Проклятая жизнь, проклятые деньги! Он потерял жену, двух детей, а что его ждет впереди? Вечная борьба с Морсини!
Как две сверхдержавы они стояли друг против друга и их спасало только одно: что они были слишком сильны. Победа одних означала смерть других.
За Карно стояли наркодельцы, за Морсини – обширные связи в высших политических кругах.
Повышенный интерес полиции очень беспокоил Филиппа Карно. Он подозревал, что вся эта возня началась с подачи Берне Морсини. Он вполне допускал, что противник решился нанести ему смертельный удар, чтобы раз и навсегда покончить с его бизнесом. Если Карно лишится основного источника доходов, дни его будут сочтены. Нет, нельзя рисковать. Девчонка должна все рассказать, и они заставят ее говорить! И проследят всю цепочку до конца.
Карно-старший поднялся со стула и тяжелой походкой направился к секретеру, чтобы спрятать фотографии обратно. Над секретером висела старинная картина итальянского мастера. Девушка с распущенными волосами мчалась на белом жеребце навстречу восходящему солнцу.
Карно в который раз вглядывался в лицо девушки. Юная, легкая, она была для него символом свободы. Казалось, ее полет, ее порыв невозможно остановить. Или она просто напоминала ему о детских мечтах? Он хотел стать летчиком, его неудержимо влекла воздушная стихия. Когда-то он думал, что ему не повезло из-за ранней смерти отца. Филиппу еще не было и двадцати, а он вынужден был взвалить на себя тяжелые и опасные обязанности. Одно время он еще подумывал, не купить ли ему вертолет, но решил не привлекать внимание к замку. Достаточно того, что они имели самую скоростную яхту на всем побережье.
Юность всегда прекрасна. Карно еще раз посмотрел на наездницу и что-то неожиданно знакомое уловил в ее лице. Странно, но раньше он в ней никакого сходства ни с кем не замечал. Кого она ему напоминает? Невероятно! Черты лица очень похожи на лицо русской… Ларисы Чарской. Красива, очень красива. Слишком красива, чтобы молодой мужчина мог устоять перед ее чарами. Филипп понимал страсть сына: девушка действительно была хороша. Карно-старшего беспокоило другое: он чувствовал в ней несвойственную изящным пустышкам внутреннюю силу. Вряд ли ее можно превратить в покорную рабыню, пытаясь запугивать и принуждать. Говорят, будто из русских получаются самые преданные жены. Правда, при одном существенном «но»: женщина должна любить своего мужа, вот тогда она за ним готова последовать куда угодно! Карно внезапно сам оценил мудрость своего спонтанного решения, высказанного Рене: или Лариса полюбит его и станет самой лучшей женой, или от нее придется избавиться. Третьего не дано.
Кровавая летопись их клана пестрела примерами коварства и женского двуличия. Однако справедливости ради Филипп должен был признать, что там же хранилось и немало примеров удивительного самопожертвования. Красивая женщина подобна острому кинжалу: если не умеешь с ним обращаться – порежешься! Филипп не мог позволить ни себе, ни своим сыновьям роскошь плохо владеть оружием…
– Джек, это Синтия, – Карлайн даже в разговоре с напарником не называла себя подлинным именем, хотя линия считалась надежной. Она предпочитала остерегаться любых случайностей и всегда перестраховывалась. – Сегодня вечеринка обещает быть веселой.
– Тебе нужен дружок? – хихикнул Джек Ритли на другом конце провода. Он прилетел во Францию вместе с Карлайн.
– Нет, я уже не маленькая. Если мне кто-нибудь понадобится, сама найду себе подходящего парнишку.
– О'кей, детка, только смотри, не увлекайся виски. А то утром будет трещать голова.
– Ты чертовски заботлив, Джекки! Лучше не перегрейся на солнышке, а то снова будешь похож на сетчатого питона!
Таким образом Синтия предупредила коллегу, что на вечер назначила встречу, но, поскольку она ничего серьезного не ожидает, обойдется без подстраховки. В таких делах излишняя осторожность может только навредить. Карлайн чувствовала, что на этот раз она близка к цели, поэтому и решила рискнуть, действуя в одиночку и наверняка.
Столько времени провести без толку! Впрочем, время она провела неплохо, а роль обязывала сорить деньгами, покупать все самое лучшее. Не то, что жизнь в мексиканских притонах, где ей однажды пришлось околачиваться два месяца. Тогда, по возвращении домой ей казалось, что никогда не отмоется, настолько в нее въелась эта грязь. А вонь! Прежде, чем появиться на вечеринке у знакомых, она извела все свои запасы шампуня… Были, конечно, времена и повеселее. Например, Майами, где они с Джеком изображали сладкую парочку молодоженов. В бюро от них требовали искренней и натуральной игры. После одной из безумных ночей Джек уснул на берегу на самом солнцепеке и основательно поджарился. При любом прикосновении он орал так, будто его жгут каленым железом! Карлайн с утра до вечера натирала его мазями. А потом они снова занимались любовью. Пожалуй, это были лучшие дни ее жизни, самый натуральный медовый месяц, за которым, правда, не последовало обычной семейной жизни. Откровенно говоря, у нее появлялись тогда мысли все бросить и выйти замуж за Ритли, осчастливить его детьми и всеми прочими прелестями. Увы, их страстная любовь быстро перегорела, и они стали просто друзьями, надежными партнерами, готовыми в любой момент рискнуть своей жизнью, ради спасения другого. Наверное, он тогда на самом деле просто «играл» страстного молодожена! А после операции вернулся к своей Кори, которая вскоре родила ему маленького Билла. Похоже, Джеку и в голову не пришло, что «медовый месяц», разыгранный по сценарию, вполне мог бы быть самым настоящим… Но она просто агент, даже суперагент, не имеющий ни одного крупного провала. А по сути – одинокая женщина. Сегодня – Синтия Карлайн, завтра Анжела или Крис.
Синтия шла по теневой стороне улицы, темные очки скрывали ее большие карие глаза, в которых, впрочем, никто бы ничего не увидел. Синтия научилась скрывать свои чувства. Только минуты отчаянного одиночества приходили все чаще. Вот и сейчас, посреди празднично-беззаботного Сан-Тропезе она отдалась своим воспоминаниям, в то время как должна всегда быть собранной, сосредоточенной и предельно внимательной. А терять чувство опасности, расслабляться в их работе нельзя, иначе провала не избежать. Она еще несколько минут жалела себя, но потом усилием воли упаковала свои переживания в пакет и выбросила в ближайший мусорный контейнер. Надо думать о работе.