Легенда очень напоминала ее похождения. Препятствия появлялись одно за другим, но всегда возникало одно спасительное обстоятельство, благодаря которому она оставалась жива.
Она взглянула на часы. Не нужно заставлять героя ждать слишком долго…
Рене не скрывал своей радости, да и не смог бы скрыть при всем желании.
– Я угощу тебе совсем необычным блюдом, которое ты, уверен, никогда не пробовала. Жареные каштаны! Наше национальное блюдо. У вас в Москве каштаны не растут, но у нас из них чего только не готовят, даже хлеб пекут.
– Хлеб?
– Каштаны долго сушат, потом изготовляют муку…
В это время Катрин внесла в столовую большую тарелку, от каштанов шел пар.
– Осторожно, они горячие, – предупредил Рене. – Но их едят, пока не остыли.
– У нас так едят картошку, сваренную «в мундире», – объяснила Лариса, сдирая с каштана шкурку.
– Выпьем за твое спасение! – Рене поднял бокал с вином.
– Очередное спасение, – рассмеялась Лариса. Рене улыбнулся, ему нечего было добавить к ее словам.
– Настоящее корсиканское, – гордо пояснил он, когда они осушили свои бокалы. – Выстаивается в специальных бочках.
«А он опасается меня», – поняла Лариса, внимательно наблюдавшая за взволнованным, напряженным лицом Рене.
Но корсиканское вино придало ему смелости.
– Если есть на свете женщина, которая способна пленить любого мужчину, то это ты, – серьезно глядя Ларисе в глаза, сказал Рене. – Ничего удивительного, что я без ума от тебя. Ты – как пантера, самое красивое животное Чересчур напыщенные признания Рене раздражали Ларису, ей хотелось, чтобы атмосфера их вечера была более непринужденной.
– Значит, я хищница? – Лариса оторвала виноградинку и отправила в рот.
– Нет, но ты такая же грациозная и гибкая.
– И ты меня не боишься?
– Я боюсь не тебя. Я боюсь, что ты не согласишься стать моей, и только моей! – Рене взял ее за руку. Лариса продолжила опасную игру.
– Неужели такой красивый, сильный, мужественный и богатый мужчина может сомневаться в себе?
– До встречи с тобой я никогда не испытывал сомнений…
– А много у тебя было женщин? Рене ответил не сразу.
– Мне кажется, до тебя я никого не знал. Я их не помню, потому что не любил.
– Рене, тебе же «кажется», – Лариса подчеркнула это слово. – А завтра тебе может показаться, что ты не любил меня, и тебе покажется, что ты любишь другую… Я тебе наскучу, и что тогда?
– Не говори так. Ничего мне не кажется, я знаю совершенно точно: то, что было до тебя, нельзя даже сравнивать… – Рене подвинулся к ней вплотную. Она чувствовала на своей щеке его обжигающее дыхание. Его страсть невольно передалась Ларисе. Игра была опасной, и ей уже не хотелось защищаться от неизбежного.
Лариса не могла понять – то ли от ощущения опасности, то ли от его близости – она испытывала такое возбуждение. Рене ждал, что она уступит сама, и боясь потерять над собой контроль, напрягся так, что капельки пота выступили на лбу. Он не говорил, но древний зов страсти в его глазах был таким влекущим, таким сладостным…
Лариса с трудом нарушила пьянящую, фантастически волнующую тишину:
– Рене, ты меня очень мало знаешь. Вдруг твоя любовь – просто обман, наваждение, сон?
Рене вздрогнул от ее слов. Лицо его потемнело. Он понял, что женщина нарочно нарушила прелесть момента, ее трезвые слова все убили. Лариса в ту же минуту встала, подошла к шкафу, где стояли книги и гравюры. Совершенно спокойным голосом, словно ничего не произошло, спросила:
– Я давно хотела узнать, что это за гравюры? Наверное, очень ценные?
Рене не скрывал своего разочарования. В глазах застыла откровенная обида, он подошел, встал близко-близко у нее за спиной, начал рассказывать историю коллекции. Равнодушно, без всякого выражения. Но его горячее дыхание снова обжигало ей затылок, и ноги начали предательски дрожать. Он словно невзначай положил руку ей на плечо. Мужчина говорил спокойно, но внешнее спокойствие давалось ему с большим трудом. Рене стоял теперь совсем близко, касаясь ее бедра. У Ларисы кружилась голова. Он повернул ее к себе, приник губами к ее губам лихорадочным, торопливым поцелуем.
Дрожь желания пробежала по ее телу, и мужчина почувствовал это. Он стиснул ее в объятиях так крепко, что она невольно вскрикнула.
«Нет, – сказала себе Лариса, – нужно уйти, иначе…»
Она осторожно высвободилась из его рук.
– Ты слишком торопишься. Неспелыми ягодами можно отравиться, – сказала она, машинально поправив прическу. – Я сегодня уже просто устала от приключений. Да, кстати, – она отодвинулась и посмотрела в его смущенные глаза смеющимся взглядом, – ты уже узнал, почему именно в моем акваланге оказалось так мало кислорода?
Рене вздрогнул, точно от выстрела пистолета.
Она добилась своего, она испортила ему вечер. Но ощущение ее гибкого тела в своих объятиях Рене не мог забыть. Его воля была парализована всепоглощающим желанием.
С рассветом полицейский катер покинул Марсельский порт. На борту вместе с Ритли и капитаном Бернье находилась небольшая команда судна и чертова дюжина парней спецгруппы. С моря дул легкий бриз. Безоблачное небо обещало ясный тихий день. Разговаривали вполголоса, стараясь не разбудить обитателей дорогих яхт. Они отплывали из Марселя, а не из Ниццы, чтобы никто не успел предупредить хозяев Сен-Кама.
Проплыв милю на малом ходу, судно, развив максимальную скорость, устремилось к острову. По расчетам, они должны были прибыть к месту ранним утром. Ритли очень рассчитывал на внезапность. Джек прошел на нос судна и закурил. Он не заметил, как рядом появился Бернье.
– Нервничаешь? – обратился он к Джеку. Тот кивнул. Невозмутимый Бернье сразу расположил его к себе, теперь их отношения были гораздо менее натянутыми. – Чему тут удивляться. Вы с Синтией работали вместе пять лет.
– Шесть, – уточнил Ритли.
– За это время партнер либо должен надоесть до чертиков, либо стать твоим вторым «я». Мне приходилось бывать в подобных переделках. И знаешь, я пришел к простому выводу: ничего нельзя предугадать заранее. Тщательно продуманные операции летят к черту из-за внезапной смены погоды, не предсказанной синоптиками. А шанс, который кажется меньше муравья, вдруг приносит крупный успех.
– У нас муравей?
Бернье не стал кривить душой:
– Вероятность удачи невелика. Трудно поверить в то, что ребята с острова работали так чисто, что мы ни разу не сели им на хвост. Похоже, этот Карно перешел кому-то дорожку, с ним решили свести счеты.
– Значит, шансы невелики.
– Да, не следует обольщаться. Говорю тебе с тем, чтобы ты в замке не горячился. Если наша версия ошибочна, мы повергнем представителей сего почтенного старинного семейства в шок.
– А кто они, эти Карно?
– Корсиканцы, – бросил Бернье и замолчал, очевидно, считая эту характеристику исчерпывающей. Но увидев, что ответ не удовлетворил американца, продолжил: – Карно живут в замке без малого двести лет. Когда-то их предок, потеряв семью в вендетте, переселился на уединенный остров. Вендетта осталась лишь в легендах, но корсиканцы так горды и обидчивы, что каждый может схватиться за нож, если сочтет себя оскорбленным.
– Учту ваши предостережения, – буркнул недовольно Джек.
– Да, лучше не злить их без повода. А главное – нужно быть спокойным и хладнокровным, поэтому советую вздремнуть. До острова еще далеко.
– Пожалуй, воспользуюсь вашим советом. Вот докурю и пойду в каюту.
Он дождался восхода солнца и спустился вниз. Нет, он даже не надеялся уснуть. Для этого ему потребовалась бы целая пачка снотворного. И все-таки он задремал с мыслями о Карлайн.
Глава 11
Юрий устало откинулся на спинку стула. Набирать текст на компьютере после десятичасовой напряженной работы в банке – дорогое удовольствие для тела и души. Ничего, надо потерпеть, ведь совсем скоро он будет блаженствовать на берегу Средиземного моря.
До отлета оставалось четыре дня. С визой наконец все было улажено. Хотя на французском берегу, вероятнее всего, отдыхать ему не придется. События в замке и вокруг него разворачивались с головокружительной быстротой. И какие испытания выпадут на его долю – оставалось только предполагать, а гадать на кофейной гуще он терпеть не мог. Черт знает, что там у этого Ритли на уме.