Часть 18
Он рассматривал меня, словно раздевая взглядом.
- Сережа… Мне нужно…
- Я все понял. Не буду.
Он поднялся и вышел из комнаты, и хоть я не видела выражения мужского лица. Но была уверенна он улыбался.
Страсть сама по себе счастье, и заглушать ее в себе,
бороться с ней- что может быть глупее?
Кто-то однажды сказал, что истинную сущность человека видит только тот, кто любит. Потому что любящий способен принять человека таким, каким он является на самом деле. Принять его пороки и достоинства. Только если это настоящая любовь, а не влюбленность или самообман.
Любила я Седого сейчас? Безусловно любила. Любила и в течении всех своих лет вынужденного брака. А первые пара месяцев рядом с Даневичем были сущей пыткой, адом.
Словно мое сердце заперли под золотую решетку принуждения. Я была куклой без души. Душу, свои чувства я оставила в той квартире, где мы счастливо жили с Седым. Но даже в самые плохие дни во мне жил протест, жила вера в то что можно все исправить, починить, склеить. Через год протест почти пропал, но вера оставалась. Вера не только в возвращение Седого. Вера в счастье. В свое личностное счастье.
Когда Даневич мне показал ту запись на ноутбуке, я не была удивлена. Да, было больно, и нестерпимо сильно страдала душа. Но удивления не было. Подсознательно я все понимала, и два года проведя с нелюбимым человеком, столько ночей, засыпая прижатая к его телу, я знала, что Сергей живет своей жизнью. В которой уже нет и не будет места для меня. Для нас.
А вот теперь сидя напротив него, попивая сладкий кофе меня не покидала одна мысль. Почему если он все знал, он не пришел за мной раньше? Вытащив тогда, когда во мне еще жила вера и надежда. Уверенна у нас с ним могло что-то получится. А сейчас нет ни веры, ни надежды.
Любовь без веры и надежды уже не любовь.
-Тебе нравится твоя работа? Мне кажется ты достойна большего.
Сергей выглядел счастливым, довольным так уж точно.
-Робота, как работа. По существу, ничего другого я не умею. К сожалению.
-Можно пойти учится.
- Что бы учиться нужны финансы. Хотя бы деньги на еду и жилье.
-Если разрешишь, могу помочь.
Я обвела пальцем контур чашки, избегая взгляда в упор.
- Не нужно помогать. Спасибо.
-Ты не чужая мне. Я никогда не понимал эту твою гордость. Отказываться глупо. Работать, как каторжная, за те копейки, которые тебе платят.
- Возможно глупо. По-твоему, а, по-моему, это правильно. Быть независимой. Быть свободной в конце концов.
- Почему ты так ее хочешь, эту свободу. Большинство женщин думают иначе.
Я посмотрела на него…
-Потому что, я никогда в своей жизни не была свободной. Но я не хочу обсуждать эту тему.
- Том. Поговори со мной, объясни. Теперь я пытаюсь лучше тебя узнать. Осознаю, что на самом деле не понимал никогда. Твоих чувств, твоих поступков. Что для тебя означает быть независимой?
Как же все сложно, вот он сидит и не понимает. Точнее понимает, но всё понимает по-своему.
-Знаешь Сережа, почти всю мою сознательную жизнь, люди, которые были близкими, не давали права выбора. Право на себя как личность. Ты, Валик, - в этот раз я не стала избегать упоминания своего мужа, - и даже мама.
Воспоминание о маме сдавило горло неприятным спазмом.
-Вам всем кажется, что вы любите меня, печетесь, заботитесь. Но каждый из вас преследует собственные интересы. Матери нужна богатая, успешная дочь, которая будет содержать ее. Даневичу нужна была покладистая, молодая жена, достаточно здоровая, чтобы выносить ему ребенка.
Я замолкла на секунду и посмотрела в окно. Ветер швырял листья, оголяя деревья. Обнажая их черноту.
-А тебе необходим секс со мной, владение моим телом. Поэтому ты никогда и замуж меня не звал. Потому то, всегда было ощущение, что я гожусь для спальни, для твоего личного пользования. Но на роль партнера, роль твоей жены, дочь нищей алкоголички не подходит. Знаешь кем я была все это время? По сути игрушкой, которой ты никак не мог насладится или наиграться. Ты всегда повторял «Ты нужна мне. Я хочу быть» Но никогда не говорил слова «Мы»