Я прижимаю его лицо к своей груди. Проводя рукой по жестким волосам, по плечу, по спине.
- Тома…
Седой освобождается из моих объятий и встаёт на колени. Садится передо мной на колени, и пытается взять за руку, чтобы коснуться её лбом. Я в ужасе пытаюсь отпрянуть, оттолкнуть, но он не дает мне этого сделать, обвивает мои ноги и прижимается к ним.
-Сережа встань, я тебя умоляю. Я умоляю тебя…
- Люблю тебя больше жизни. Научи меня любить. Научи меня быть нормальным. Тома помоги мне, без тебя я не справлюсь.
Я чувствую, как слезы застилают мои глаза. Сережа поднимает глаза, и я вижу в них море чувств, море, отливающее серебром после грозы. Он настолько кажется беззащитным, ранимым сейчас что я не могу сдержать слез и усаживаясь рядом с ним, прямо на пол. Начинаю рыдать и теперь он прижимает меня в себя, гладит, успокаивает. Пока мои слезы пропитывают его футболку.
- Только не плачь малыш, не плачь. Ты не должна плакать из-за меня. Я не стою ни одной твоей слезинки.
Светом твоим завороженный,
Переболев этой весной,
Я у любви буду прощённый,
Ты у любви будешь святой.
Чёрным по белому оттепель пишет
Новой драмы сюжет,
В первой главе директивою свыше
Тень выходит на свет.
Он говорит, уговаривает укачивает. А я понимаю, что мой мир начинает рушиться. Всё что я думала, всё чем я себя тщательно убеждала начинает разрушаться в одну секунду. Ну так же не бывает да? Так не бывает?
Я освобождаюсь. Поднимаю руку наверх, провожу, трепетным касанием вдоль чужого виска. Глажу ласково и наклоняюсь, губами, накрывая распахнувшийся от удивления рот. Седой пытается что – то сказать, но сдается напору моего языка.
Хватит Сережа разговаривать. Хватит. Иди ко мне.
Если нравится, поддержите лайками, репостами, наградами! И конечно комментариями.Буду очень благодарна!
Часть19
Однажды Станиславского попросили описать глаголом, что значит любить. К нему предлагались различные варианты: дарить подарки и цветы, жить интересами любимого, пожирать глазами, петь от счастья и пребывать в эйфории.
Станиславский ответил:
«Хотеть касаться»
Сейчас, сидя рядом, я не могла выразить словами чувства, которые раздирали мое сердце. Но вместо этого, я описывала их прикосновениями. Лаской, бережливостью касаний, теплом ладоней, пытаясь забрать, разделить его горе. Я разливала собственную нежность по напряжённым мышцам, мужской коже. Я обнимала его, а он словно очнулся и прижимал меня, так трепетно, как будто хотел приблизить к собственному сердцу.
- Тома…
Я накрывала его сдающийся рот, предупреждая любое слово. Слова нам не нужны. Указательным пальцем обводила искалеченную переносицу, целовала шрамы. Осознавала, я не могу выносить его страданий. Страданий мужчины, который, казалось, неспособен на них.
Сергей расслабил мышцы, расслабился под моими ладонями. Словно, наконец-то поверил им. Он обхватил мое лицо ладонями и собирал губами соль, оставшуюся на ресницах.
- Все будет Тома у нас. Все будет. Только ты люби меня. Большего не прошу.
-Я люблю тебя, слышишь люблю, - я дышала ему в губы. Обхватывая шею руками, прижимаясь щекой к щеке.
Он посмотрел на меня, светлые ресницы дрогнули, прогоняя боль…
Неверие… тепло, сладкая истома, коктейль чувств разливающийся в темноте зрачков.
Он прижал меня к себе, снова, теперь сильно, до хруста костей. Наклонил голову и пленил мои губы. Без слов, а их уже и не требовалось, потому что все внутри взорвалось мощным потоком, миллионом разноцветных осколков, парящих бабочек. Губы поглощали. Сминали мои, а после обводили каждую черточку лица. Нос, брови, скулу. Чувствительный участок за ухом. А руки…Руки ласкали так, словно они были моими родными, знали каждый сантиметр, каждую чувствительную точку. Мое сознание уплывало, глаза застилала дымная, горячая пелена возбуждения. Низ живота заныл, грудь отозвалась сладкой болью, ожидая ласки. Ощущала, что каждое прикосновение, каждое движение пронзало как разряд тока. Возбуждение разбегалось вдоль позвоночника, вниз, вверх, по животу. Такого просто не бывает - твердил мозг. Бывает. Ещё как бывает. Отвечало, насмешливо, сердце.
- Тома, девочка моя. Позволь прикоснуться, позволь мне быть с тобой, быть в тебе…
Я закусила губу покрываясь жарким румянцем смущения.
- Давай без разговоров, прошу…
Он улыбнулся, снимая футболку через голову. Оголяя мощные руки, рельефный торс. В золотистых волосах на его теле играло солнце. Придавая смуглой коже бронзовый оттенок. Он поднялся и стянул с себя штаны, из одежды оставляя лишь белоснежные боксерки.