Эпилог
Твой мир колдунами на тысячи лет
Укрыт от меня и от света.
И думаешь ты, что прекраснее нет,
Чем лес заколдованный этот.
Пусть на листьях не будет росы поутру,
Пусть луна с небом пасмурным в ссоре,
Все равно я отсюда тебя заберу
В светлый терем с балконом на море.
Я лежу и смотрю на Сергея, сквозь ресницы. Сергей курит в форточку, мощные плечи вздымаются раз за разом. Наконец он тушит сигарету и приближается к нашей постели. Кровать приятно прогибается под его весом. Рука, соскальзывает вниз и касается меня, он гладит по волосам, словно проверяя наличие предмета в досягаемой близости. Я чувствую, что он смотрит на меня. Смотрит, затем наклоняется и целует невесомо. Боится разбудить, поэтому шепчет тихо, почти беззвучно. Шепчет глупые милости, которых он, возможно, никогда бы не произнес, если бы узнал, что я их слышу. Но я слышу, и моё сердце перестаёт биться, замирает от восторга. Я не хочу отпускать это мгновение, ощущение сильной мужской энергетики. Хочу наслаждаться кусочками маленького счастья. Упиваться его головокружительным, пьянящим запахом. Теплом его рук, нежностью касаний.
Почему любовь существует вопреки всему? Почему мы любим тех, кто казалось не подходит под это определение. В ком и любви совершенно нет. Стоило это чувство тех страданий, которые пришлось пройти? Я задаю себе этот вопрос не один раз. И всегда отвечаю одинаково. Да, это чувство стоит всех лишений и всех страданий. Вот не было Седого рядом со мной.
Как бы я жила тогда, совершенно понимая, что я не живу? Существую в совсем чужой реальности. Потому что, когда в моей жизни появился Сергей, только тогда я и поняла, что значит это самое «жить». Чувствовать … Страдать… Любить…
Украду, если кража тебе по душе,
Зря ли я столько сил разбазарил.
Я всегда эмоционально холодная соприкоснулась с его ураганом чувств, бешенным потоком силы, лавиной любви. Которая растворила меня в себе. Похитив мое сердце, похитив мою любовь он всегда был прав. Он знал, что я создана для него, а он для меня. Страсть, возбуждение, влечение. Близость, единение. А еще привязанность, которая дает ощущение спокойствия и безопасности. Дает ощущение безграничного счастья.
-Сережа- Я тихо зову его, протягивая ладонь
Мой мужчина, моментально наклоняется, подгребая меня к себе. Смеюсь, чувствую его дыхание, с лёгким привкусом сигарет. Обнимаю, задыхаюсь в нём, не слыша, лёгкого вопросительного.
- Привет милая, не спишь?
- Не сплю, - ладонью ползу по его животу, наверх, до самой груди. Зарываюсь лицом в плечо, теперь полностью лежу так на нём. Хочется умирать вот так, рядом, внутри, растворяясь в нем. И ничего больше в этом мире не надо. Вообще… Ничего, никаких желаний. Только вдыхать мужской аромат и чувствовать тепло золотистой кожи. Пусть весь этот мир застынет, где-то там далеко. Сойдет с орбиты земной шар, у нас тут все равно будет идиллия, маленький мирок блаженства, гармонии любви.
Ты мой Сережа, слышишь? Ты мой, я тебя люблю. И пусть я не говорю этого вслух, знаю- ты все сам понимаешь. Мы же с тобой созданы друг для друга. И неважно как образовался наш мир.
Мне становиться страшно обидно, за все те упущенные дни, возможности, мгновения, когда мы не были вместе, когда были в разлуке.
А если бы мы не встретились? Если бы мы потеряли друг друга, не встретились, разошлись?
Как бы я жила тогда?
А Седой смотрит, молчит и улыбается. Глаза сияют, и сейчас они похожи на голубое озеро. Кажется, он все читает по моему лицу.
- Хочу тебя…- одними губами шепчу ему прямо в губы. Обвожу языком основание каждой.
Его глаза вспыхивают, тело слегка напрягается, в зрачках начинает разгораться настоящее пламя. Голубые блики опаливают меня.
Я насаживаюсь на него, медленно, давая прочувствовать движение до конца.
Может это и не любовь, когда ее приходится отбирать силой, но такая она у нас. Такая наша любовь.
А теперь мое желание, как наркотик действовало на Сергея. Это не просто, когда тебе отдаются добровольно. Теперь я руководила процессом. Я навязывала ему свои движения. Двигалась медленно, дразня. Потряхивала волосами, прогибала спину. Седой судорожно дышал, почти всхлипывал. Наконец прикрыв глаза, начал стонать раненным волком. Мучась невозможностью руководить ритмом.