– Значит, напряги память, – резко ответил он. – Это твой единственный шанс расплатиться с долгом.
Уолт смерил его ненавидящим взглядом.
– Да на кой черт тебе этот ключ? – воскликнул он. – Что за ларец с сокровищами он открывает? Не удивлюсь, если узнаю, что уже тогда ты где-нибудь припрятывал краденое!
Огромным усилием воли Демиан сохранил внешнее спокойствие.
– Верни мне ключ, – медленно и раздельно повторил он. – Даю тебе срок до завтрашнего вечера.
– Так быстро не выйдет! – возразил Уолт; взгляд его блеснул хитростью.
– Даже не думай, что сможешь меня обмануть. Я помню этот ключ во всех подробностях и сразу узнаю подделку. – Сделав драматическую паузу, Демиан добавил: – Если же ты не выполнишь свою часть сделки, мне придется поискать другие способы взыскать с тебя долг. Возможно, такие, которые не придутся тебе по душе.
– И что это значит?
Демиан позволил себе холодную усмешку.
– Кажется, твоя сестра готовится сейчас к своему первому балу? Невинные девицы, никогда еще не бывавшие в свете, бывают очень уязвимы для чар загадочных незнакомцев…
При этих словах виконт так побледнел, что на щеках ярко выступили веснушки.
– Ты… ты… не смей даже приближаться к Беатрис, слышишь?
– Тогда делай, как я говорю. Верни мне ключ.
Ноздри Уолта раздувались, и тяжело вздымалась грудь под бутылочно-зеленым сюртуком. Он стукнул кулаком по столу, и костяные фишки полетели в разные стороны.
– Ублюдок! Может, ты и научился прикидываться джентльменом, но остался тем, кем был, – комком уличной грязи!
И, развернувшись, вылетел за дверь.
«Ублюдок…»
Демиан поднялся из-за стола и подошел к окну, вглядываясь в ночь. Сколько лет прошло, а это мерзкое словечко до сих пор жжет огнем. Ведь и сейчас он ровно ничего не знает о своих предках. И это не дает ему покоя. Мучает желание выяснить, кто же он на самом деле. Теперь не только ради себя – ради Лили.
При мысли о дочери что-то сжало ему сердце. Лили всего шесть лет, и пока отец составляет весь ее мир; но уже скоро она захочет знать, где ее дедушка и бабушка. Кем они были, откуда, почему покинули сына. Мимси упоминала какое-то письмо, должно быть, от его родителей, в котором будто бы все разъясняется. Но после ее смерти никакого письма он не получил. И позднее, когда приехал в Саутуарк и попытался выяснить, что стало с вещами Мимси, так ничего и не добился. Только Мимси знала ответы, и с ее смертью захлопнулась дверь, способная привести Демиана к прошлому.
Но есть еще ключ. Ключ, который может открыть эту дверь.
За спиной послышались неровные шаги. В оконном стекле появилось отражение слуги – кривоногого коротышки: отблеск газовых светильников блестел у него на голове, голой, словно бильярдный шар. Финн Макнаб, бывший прислугой в Итоне, в школьные годы оставался единственным союзником Демиана. Только ему и его жене Демиан поверял свои тайны.
Однако сейчас Демиан не нуждался в обществе. Повернувшись, он резко сказал:
– Хотелось бы верить, что ты не подслушивал у дверей.
Финн оскалил в улыбке желтые зубы.
– А какой смысл под дверью-то торчать? Все одно ничего толком не расслышишь, – ответил он с густым шотландским акцентом. – И что же, вспомнил его милость, что стряслось с ключом?
– Мялся и вилял. Но он знает. Я уверен.
– И он принесет вам завтра ключ?
– А что ему остается?
Финн вздернул кустистую бровь.
– Вы уж меня извините, сэр, но этим знатным да родовитым одержать верх в схватке куда проще, чем нам, простым смертным.
– Не в этот раз. – Демиан помолчал; в уме его принимал все более четкие очертания смелый план. – Если он откажется мне подчиниться, я похищу его сестру. И ключ станет за нее выкупом.
Глава 2
Следом за кузиной мисс Элоиза Стратем перешагнула порог роскошного особняка и в нерешительности застыла у дверей, понимая, что в случае чего вина ляжет на ее плечи. В холле было холодно, и она пожалела о том, что отдала прислуге свой плащ. Но еще больше – о том, что позволила Беатрис уговорить себя на эту авантюру.
Даже не уговорить – скорее, просто застать врасплох. Кузина ни о чем ее не предупреждала, просто вдруг приказала кучеру остановиться. У Элоизы почти не оставалось времени ее переубедить!
Едва лакей, призванный доложить об их приезде, скрылся наверху широкой лестницы, Элоиза повернулась к младшей кузине, которая уже бродила по холлу, разглядывая выставленные здесь objets d’art.
– Нам нельзя было сюда приезжать! – проговорила она взволнованным полушепотом. – Это непростительная дерзость!