Он одарил её лукавой ослепительной улыбкой.
– К вашим несравненно исключительным, очень личным услугам. Как поживаете? Лишний вопрос, несомненно. Вы поживаете прекрасно, не правда ли? Вы определённо восхитительны на вкус, просто как дикий мёд.
Он наклонился, чтобы снова поцеловать её, но на этот раз Калли решительно отступила на шаг.
– Нет! Остановитесь. Это недопустимо.
– Я надеюсь, что вы решите, что я вполне допустим. Вы должны признать, что мы продвинулись вперёд. Прошлой ночью вы назвали меня змеёй, помните? Но теперь вы должны согласиться, что я очень даже теплокровный. Чувствуете? Мою тёплую кровь?
Лицо Калли вспыхнуло. Она не знала, что сказать и куда смотреть. Ни при каких обстоятельствах она не признает, что чувствует что-то тёплое по отношению к нему. Ни к его губам, ни к его большому, тёплому телу, ни к чему бы то ни было. Да уж, он был слишком теплокровным, чтобы любая целомудренная женщина чувствовала себя спокойно.
Он улыбнулся.
– Что ж, если вы закончили настаивать на своём, нам лучше уйти отсюда и не тратить время попусту.
Калли открыла рот от изумления, но он продолжал:
– Мы должны разобрать ваш чемодан. Боюсь, море намочило его содержимое и некоторые из ваших вещей могли испортиться, – сказал Гэйб, протянув ей руку. – И вопрос о завтраке тоже остаётся открытым.
Калли повернулась к двери. Гэбриэл последовал за ней со словами:
– В следующий раз мы найдем что-нибудь поудобнее.
Она резко повернулась:
– В следующий раз? Не будет никакого следующего раза. Я уже говорила вам, что я уважаемая, замужняя ж…
– Вдова, – сказал он, пытаясь не показывать своего удовольствия. – Больше года, судя по рассказам Ники.
– Вы пытали семилетнего…
– Я не пытал его, просто… собрал факты вместе. Он говорил о своём отце в прошедшем времени. И вы, кстати, тоже, – Гэйб улыбнулся. – Вы – вдова.
– Да, но я не «такая» вдова!
– Что вы имеете в виду? – поинтесовался он, медленно приближаясь к ней.
Принцесса сделала несколько шагов назад.
– Я вдова, но у меня нет желания менять этот статус! Я знаю, чем чреват брак, и я никогда больше не хочу иметь с этим ничего общего!
– Кто говорит о браке?
Её глаза расширились.
– У меня есть моральные принципы!
Он пожал плечами и сделал к ней ещё один шаг.
– Принципы не согревают ночью.
Внезапно её глаза вспыхнули.
– Нет, но благодаря вам, я точно знаю, что согреет.
Он расплылся в улыбке.
– Отлично, итак…
– Горячий кирпич, – сказала она с триумфом в голосе и направилась ко входу на кухню.
Её сын сидел в оловянной ванне, а миссис Барроу немилосердно тёрла его, пока пострелёнок Джим с ликованием за ними наблюдал.
– Ужасть, да? – говорил он, но Ники знал, что рот лучше не открывать, пока в руках миссис Барроу мыло.
– Жди-жди, пока она тебе все волоса не отрежет.
Калли открыла было рот, чтобы пресечь такие высказывания, но миссис Барроу опередила её.
– Мне не нужно отрезать волосы этому мальчику, ведь их расчёсывали последние полгода, в отличие от некоторых! А если ты будешь и дальше так сидеть и делать глупые замечания, то завтрак не получишь.
Джим захлопнул рот.
Калли поспешила помочь миссис Барроу смыть пену с Ники. Уже прошло несколько лет с тех пор, когда она сама мыла сына. Когда Руперт узнал, что она сама купает ребёнка, он запретил ей это делать. Купанием занимались дворцовые служанки, а не мать его сына. Такая лакейская рутинная работа не подходила для принцессы.
Калли лила тёплую воду на волосы сына, разглаживая их, наслаждаясь скрипом чистых волос, смеясь над рожицей, которую тот состроил, точно зная, что Ники скорчил её ради того мальчика, Джима.
Такие минуты близости с сыном были неожиданным следствием этого путешествия.
Ники вышел из ванны, чтобы вытереться. Он неподвижно стоял на месте, зная, что его искалеченную ногу видят все в этой комнате, но не подал и вида, что его это волнует.
Калли подвинулась, чтобы загородить его. Она вытерла маленькое тельце жёстким полотенцем, чувствуя себя защищающей его и злой, хотя никто и слова не сказал. Пусть только попробуют!
– Вот, миленькая, он может надеть это, – миссис Барроу дала ей одежду, которую вынула из небольшого оловянного сундука.
Гэбриэл посмотрел на сундук.
– В нём то, что я думаю?
Миссис Барроу даже не взглянула на Ренфру.
– Просто немного старых вещей Гарри.
– У вас полный сундук старых вещей Гарри? Достаточно маленьких, чтобы быть в пору этим мальчикам? Сколько времени вы их храните?
– Они были слишком хорошими, чтобы их выбрасывать! – защищалась она.
– Вы бы могли их отдать, – и, повернувшись к Калли, добавил: – Гарри с меня ростом.
– Вот я их сейчас и отдаю, – парировала миссис Барроу. – Теперь, когда Гарри вернулся цел и невредим с войны… а вы, если хотите вкусный и горячий кофе, больше не прорoните ни слова, мистер Гэйб.
– Больше ни слова, – поспешно пообещал он.
Калли подавила улыбку. Кажется, угрозы миссис Барроу действовали на взрослых мужчин так же, как и на маленьких мальчиков.
– О, но наш чемодан уже здесь. Не знаю, сколько туда попало морской воды… у Ники есть свои собственные вещи.
Она посмотрела вокруг, но чемодан не увидела.
– Барроу унёс его в вашу спальню, – сказала миссис Барроу. – Почему бы пока не воспользоваться одеждой Гарри? – она подняла кучку грязной одежды с пола и отправилась в прачечную.
Калли кивнула и одела сына в чистую, хотя и поношенную одежду другого мальчика. Никогда в своей жизни Ники не носил такие потрёпанные вещи, но он, казалось, был весьма доволен, а беднякам не приходится выбирать.
– Леди, в той сумке всё мокрое, – сказал Джим.
– Откуда ты знаешь? – спросила она, надевая рубашку через голову Ники.
– Джим, э-э-э… нашёл наш чемодан, мама, – сказал Ники. Её глаза встретились с глазами Джима. – Он его тащил всю дорогу от пляжа. А это очень трудно и опасно. Тропинка раскисла от дождя.
– Спасибо, Джим, – сказала принцесса.
Джим, смущаясь, потёр пальцы ног друг о друга.
– Ну, я не совсем…
Калли закончила одевать Ники и поцеловала его в лоб. Она отлично понимала, что такой мальчишка, как Джим, будет делать с чужим чемоданом, но глаза Ники молили её принять его друга. У него никогда не было друга. У него не было никого его возраста, а отец считал недопустимым, чтобы его сын играл с обычными детьми. Калли знала, каково это. Она тоже выросла в одиночестве.
– Спасибо, Джим, – она по инерции поцеловала в лоб и сынишку рыбака. Джим скорчился, а кончики его оттопыренных ушей покраснели, но он сделал над собой усилие, чтобы не разулыбаться. Калли сразу представила, как отец и Руперт сейчас бы на неё орали из-за такого грубого нарушения правил. Она улыбнулась. Теперь она была свободна, не подчинялась ничьим правилам.
Некоторое время все молчали, потом со стороны дверного проема, где стоял, опираясь о дверной косяк, Гэйб, послышалось покашливание:
– А я не получу поцелуй? – спросил он.
Калли подняла брови.
– Я принёс чемодан с берега, – напомнил он и сложил губы, предлагая их для поцелуя.
– Спасибо, мистер Ренфру, но благое дело – это уже награда, – мягко ответила она.
Затем, повернувшись к миссис Барроу, добавила:
– Я поднимусь наверх, проверю состояние вещей в чемодане.
– Вы не будете завтракать, мэм?
– О, да, чашка чая и тост было бы замечательно, спасибо.
– А как насчет кусочка бекона, мэм?
Калли задумалась. Бекон. Сколько времени прошло с тех пор, как она ела бекон последний раз? Руперт запретил ей и это.
– Ну, хорошо, ещё немного бекона, спасибо.
Затем через несколько секунд добавила:
– Где будет завтрак?
– Я завтракаю прямо здесь, – Гэбриэл пересёк комнату и перекинул ногу через один из стульев, окружающих длинный кухонный стол.