Они продолжали идти. Ещё один поворот и снова показался дом. Как хорошо,подумала Калли. Тропинка под ней должна была быть твёрдой, покрытой гравием, а ей казалось, что она преодолевает болото, полное ловушек для неосторожных путников.
Мистер Ренфру был очень опасным человеком! Она взглянула на него: он наблюдал за ней.
– Теперь я спокоен, – сказал Гэйб.
Калли представить себе не могла, о чем он говорит. Спокоен?
– Что вам не противен мой башмак. Я думаю, что это вполне приличный башмак. Вы так не думаете? – мужчина вытянул ногу, чтобы она оценила, и хоть это и было нелепо, Калли всё же не удержалась, чтобы не посмотреть.
– Что вы думаете? – спросил он.
Принцесса второй раз бросила на него критический взгляд и фыркнула:
– Всё, что я вижу, это то, что ваши башмаки довольно большие, – сказала она уничтожающим тоном.
Он расплылся в улыбке.
– Точно.
Калли понятия не имела, с чего бы ей краснеть, но она залилась румянцем.
– Думаю, завтрак уже готов, – проговорила она и энергично прошагала в комнату для завтраков.
Он шёл рядом с нею.
– Да, я голоден как волк.
По тому, как он это сказал, было ясно, что речь шла не только о еде.
– Ваша двоюродная бабушка дожила до глубокой старости? – Калли решила придерживаться безопасных тем.
– Да, по-моему, ей было восемьдесят или побольше – она никогда не выдавала секрета своего возраста. Мы с Гарри думали, что ей как минимум сто лет, когда были маленькими. Она умерла вскоре после того, как я ушёл на войну, и по какой-то причине оставила дом мне. Понятия не имею почему. Я совершенно этого не ожидал.
Миссис Барроу рассказывала ей, что Гэбриэл провел на войне почти восемь лет, а шторы были как новые, краска на стенах – свежей, словно их недавно покрасили.
– Так вы оставили ту же цветовую гамму в память о ней? Как мило.
– Нет. Про цветовую гамму я ни слова не говорил. Когда я ушёл из армии, мой старший брат привёл в порядок этот дом для меня. Сомневаюсь, что он давал какие-либо распоряжения относительно цвета или материала, так что всё просто обновили.
– Как любезно с его стороны, – заметила она.
– Хмм, – Ренфру издал уклончивый звук. – Полагаю, брат вздохнул с облегчением, что меня есть куда пристроить.
– Пристроить вас? – Гэйб не выглядел, как человек, которого кто-либо пристраивал куда-либо.
– Я самый младший из трёх сыновей, в смысле, законных, – объяснил он. – И, следовательно, лишний. Мой старший брат – граф Элверли, средний брат – на дипломатической службе, а я пошел в армию. Но теперь, когда Бони, наконец-то, разбили, там я тоже стал лишним. А вот и наш завтрак.
Вошла миссис Барроу с подносом в руках, на котором стояли чайник, кофейник и кувшин, скорее всего с молоком. За ней следовали два маленьких, чистеньких мальчика, каждый из которых нёс поднос с серебряными жаровнями. Калли изумлённо смотрела на них. Её сын никогда в жизни не носил подноса.
Наследный принц Зиндарии прислуживает за столом. Отца и Руперта от этого зрелища хватил бы удар.
А её королевское высочество, принцесса Зиндарии Каролина, едва сдерживала смех.
Сын широко ухмыльнулся ей, было очевидно, что он получает от этого удовольствие, а озорной огонёк у него в глазах доказывал, что и ему в голову пришла такая же мысль.
– Я тут вспомнила, мистер Гэйб, – сказала миссис Барроу, – я наняла несколько слуг, когда навещала свою матушку.
Она с глухим стуком поставила поднос на буфет и впилась в Гэйба изучающим взглядом.
– Я уверена, вы не будете иметь никаких возражений против этого. Они приступают завтра. Дайте нам время, и мы наведем здесь порядок. Гарри может приехать в любой момент, и Бог знает, сколько конюхов он с собой привезёт. Я с ног собьюсь, только готовя обед. Да, Джим, поставь горячую посуду на подставки, а то они испортят лаковое покрытие. Осторожно, не обожгись. Молодец. Теперь иди и начинай поджаривать хлеб.
Миссис Барроу, подбоченившись, повернулась к Гэбриэлу и сказала:
– Вот бекон и омлет, и ещё я приготовила вам почки с пряностями, мистер Гэйб, зная, что вы к ним не равнодушны, так что ешьте, пока они горячие. Я наняла трёх служанок для уборки, двух лакеев и одну судомойку, так что в следующий раз завтрак будут подавать лакей или служанка. Барроу говорит, что отец Джима пропадает уже несколько недель, и я подумала, может, взять его и обучить чему-нибудь? Не можем же мы оставить парнишку голодать. Приятного аппетита, мэм. Через минуту я пришлю кого-нибудь из мальчиков с тостами, – и она выскользнула из комнаты.
Калли украдкой взглянула на Габриэла, чтобы посмотреть, как он воспринял это превышение обязанностей. Руперт бы взорвался от ярости. Даже отец бы незамедлительно уволил эту женщину.
Ренфру разбирал… беззвучный смех.
Он увидел потрясённый взгляд Калли.
– Знаю, знаю, – сказал Гэйб. – Она видела меня голым в ванне больше раз, чем я могу припомнить.
Глаза Калли расширились, а Гэбриэл закатился от смеха, увидев выражение её лица.
– Не последние двадцать лет или около того, спешу уточнить. Последний раз я был в возрасте Ники, и меня тёрли также беспощадно.
– О, понятно.
Он украдкой посмотрел на неё и добавил:
– Я знаю, что должен бы сделать ей выговор, но, видите ли… – Гэбриэл вздохнул, – я боюсь женщин.
– Ха! Также боитесь, как кошка мышку.
– Любите кошек? Я тоже. Своевольные, чувственные создания. Как женщины, – он усмехнулся. – Нет, миссис Барроу в той или иной степени вырастила меня, и я не буду наказывать её за простую болтовню, тем более, что она права. Я всю жизнь пользуюсь её добротой. И мой брат Гарри будет здесь на следующей неделе и, бог знает, сколько народа с собой притащит.
Ренфру подошёл к буфету, на котором стояли блюда, и, поднимая крышки, рассматривал содержимое.
– Могу я предложить вам кусочек этого превосходного бекона? Омлет? Почки? Нельзя оставлять без внимания приготовленные миссис Барроу почки с пряностями.
– Только немного бекона, пожалуйста, – ответила Калли. Ей бы следовало выпить чашку чая и съесть тост и на этом остановиться – Бог наградил её пышной фигурой, и она прекрасно сознавала это. Но бекон пах так вкусно, к тому же, прошло столько времени с тех пор, как…
Он наполнил две тарелки и поставил одну, на которой лежал большой кусок бекона и омлет, перед ней. На его тарелке порции были ещё больше, и кроме всего прочего, он добавил себе почки с пряностями.
– Спасибо.
Всего этого слишком много, конечно, но она съест чуть-чуть. Калли блаженно вдохнула запах бекона.
Гэбриэл выдвинул из-за стола ближайший к Калли стул и сел рядом с ней.
– Я думала, вы будете есть на кухне.
– И оставить вас завтракать здесь в одиночестве? – он покачал головой. – Кроме того, нам представляется случай узнать друг друга получше.
Ренфру посмотрел на неё так, что на Калли нахлынули те же чувства, которые она испытала в конюшне.
– Я не желаю узнавать вас получше.
Осознав, как грубо это звучало, она добавила:
– Я уеду отсюда при первой же возможности.
– Правда? Давайте обсудим это позже. Ешьте завтрак, пока он горячий, – посоветовал Гэйб.
Принцесса тихо помолилась и начала есть, ощущая его рядом, всего в паре метров от себя. Его голубые глаза смотрели, казалось, на неё каждый раз, когда она бросала взгляд в его сторону. Она всегда смущалась, когда ела при других.
Голос отца эхом отдавался в её голове, как и всегда, когда она ела. Леди не ест, как лошадь, Калли, леди берёт еду изящно, как маленькая птичка.
Под неодобрительным взором отца ей никогда не удавалось в полной мере наслаждаться пищей. Неважно, насколько деликатно Калли ела, неважно, как часто выходила из-за стола голодной, глаза отца буровили её, и Калли всегда чувствовала себя похожей на лошадь.