И, проживи Калли хоть сто лет, никогда не сможет забыть, как он приветствовал ее тем утром, весь в грязи, улыбаясь со спины огромной лошади, где сидел впереди Гэбриэла, и едва дыша от радости и триумфа. И от растущей уверенности.
Он был счастлив здесь, счастливее, чем когда-либо, и ей было больно увозить его. Но пора выбрать что-то одно: его счастье или его безопасность. Граф Антон не последовал бы за ними в такую даль, чтобы так просто сдаться и мирно отправиться восвояси.
Калли намеревалась поговорить с сыном наедине после ужина, но Ники привел с собой Джима, а потом и мужчины удивили ее тем, что не стали пить портвейн, а присоединились к ней, Тибби и мальчикам.
– Ну, мальцы, вы в шахматы играете? – спросил мистер Делани, вытаскивая маленькую деревянную коробку, которая, раскрывшись, превратилась в шахматную доску. – Знатная игра, чтобы скоротать прохладный вечерок.
Джим рвался научиться играть, поэтому Ники пристроился рядом, молча наблюдая. Тибби подошла, чтобы тоже посмотреть. Калли улыбнулась. Даже папа считал Тибби достойным противником.
Гэйб пододвинул свое кресло к Калли. Он какое-то время ничего не говорил, просто время от времени посматривал на ее притворную увлеченность шитьем да следил за уроком игры в шахматы.
– Ваш сын уже знает, как играть в шахматы, – заметил Гэйб.
Принцесса удивленно посмотрела на него.
– Как вы узнали?
Он пожал плечами.
– Он наблюдает за действиями игроков, а не старается выучить правила игры. И, так как он любознательный мальчик, предполагаю, что ходы он уже знает.
Калли слегка кивнула.
– Да. Мои отец и супруг были хорошими шахматистами.
– И, могу поспорить, относились к этому очень серьезно.
Она кивнула.
– Словно снова наблюдаю за собой и Гарри, – сказал Гэбриэл через некоторое время, – Гарри был таким же необузданным, как Джим, а я, наверное, таким же нуждающимся, как Ники.
Нуждающимся? Гэйб поймал себя на этом слове. Он никогда не считал себя нуждающимся.
Но, глядя на сдержанное умное лицо мальчика, слушая его быстрые застенчивые ответы на остроумные замечания Итена и Джима, Гэйб внезапно вспомнил, как это было: сидеть в стороне, желая, чтобы тебя приняли. Быть благодарным за любой намек на одобрение.
Он забыл это ощущение.
Гэйб посмотрел Калли в лицо. Его слова привели ее в раздражение.
– Ники – хороший живой мальчик. Он это перерастет, – успокаивающе заметил мужчина. Ведь он сам это перерос.
– Мой сын ни в чем не нуждается, и я сомневаюсь, что вы знаете значение этого слова, – бросила она ему.
Это должно было стать упреком, но она, сама того не подозревая, предоставила Гэйбу возможность вернуться к событиям дня, и он не смог устоять перед искушением.
– О, уверяю вас, я отлично понимаю, что значит «нуждаться», особенно после сегодняшних событий, – прошептал он, понизив голос. Его взгляд метнулся к ее рту, и он многозначительно вздохнул. И пусть он лишь поддразнивал Калли, при воспоминании об их поцелуе ему пришлось сражаться с собственным телом.
Калли покраснела.
– Будь вы джентльменом, не стали бы вспоминать то происшествие.
Гэйб не спускал глаз с ее рта.
– Весьма милое происшествие. Как ваши губы.
– Прекратите здесь флиртовать со мной! – приказала она ему, понизив голос.
– Здесь? – он посмотрел на нее с деланно-невинным изумлением. – Тогда, куда нам пойти, чтобы пофлиртовать?
Калли прищурила свои восхитительные глаза.
– Мы никуда не пойдем.
– Вы не хотите отправиться куда-нибудь?
– Нет, я не сдвинусь с этого места.
– Превосходно, а я-то думал, что вы собирались утром уехать, – внезапно заметил Ренфру. Повысив голос, он сказал: – Слушайте все, принцесса сказала, что всё-таки никуда не уедет. Она решила остаться здесь.
Калли открыла было рот, но до того, как она успела опровергнуть его дерзкое неверное толкование ее слов, Ники подбежал к ней и обнял.
– О, мама, спасибо тебе, спасибо! Я так хотел остаться, а Джим рассказал мне о месте, куда мы могли бы пойти на рыбалку, и, возможно, я смог бы поймать рыбу тебе на ужин. Мама, я ведь знаю, как ты любишь рыбу!
Над головой сына Калли встретилась взглядом с Гэйбом, который надеялся, что не выглядел настолько самодовольным, как себя чувствовал. Она попала прямо в его ловушку, и он заполучил, по крайней мере, еще день. И даже больше, если ему удастся убедить ее. Его письма уже на пути к адресатам.
– Здесь совершенно безопасно, – напомнил он ей, – никто вас не знает, и ничто не связывает это место с мисс Тибторп.
Гэйб заметил, что она раздумывала над его словами, задумчиво закусив губу. Он смотрел, вновь переживая ощущения, охватившие его, когда он покусывал эту самую губу. Гэбриэл всё еще чувствовал вкус дикого темного меда. Его тело пульсировало от воспоминания. И жажды.
Калли тоже вспомнила, Гэйб понял это по тому, как внезапно она перестала кусать губу и смущенно посмотрела в его сторону. Калли увидела, что он наблюдает за ней, и покраснела еще сильнее.
Он также распознал ее молчаливую ярость, как он обвел ее вокруг пальца, но Калли всё-таки сказала сыну, что они могут остаться еще на день. И согласилась отпустить Ники на рыбалку, если с мальчиками отправится мистер Ренфру, который проследит за их безопасностью.
– С удовольствием, – ответил Гэйб.
Ники выпрямился.
– Спасибо вам, мама, сэр, – он едва мог сдерживать волнение, но всё же сумел поклониться, согласно правилам приличия и побежал обратно к шахматной игре.
Калли искоса посмотрела на Гэйба.
– Надеюсь, вы насладитесь рыбалкой.
Он рассмеялся.
– Нет, вы так не думаете.
– Какая невоспитанность, – возмутилась женщина. – Откуда вам знать, о чем я думаю?
– Уверяю вас, все мысли у вас на лице написаны.
– Чепуха! – возразила Калли. – Никто до сих пор не указывал ни на что подобное.
– Я точно знаю, о чем вы думаете, – прошептал он.
Ее брови скептически приподнялись.
– О? Умоляю, скажите.
Гэйб наклонился вперед, заставив ее занервничать, поэтому она настороженно отодвинулась. Он пристально вгляделся в лицо Калли. Потом улыбнулся.
– Именно сейчас вы надеетесь, что я свалюсь в холодную грязную воду, кишащую пиявками.
Калли холодно посмотрела на него.
– И множеством склизких водорослей, – Калли оглядела комнату в поисках новой темы для разговора. Чего-то безвредного и скучного. Без скрытых подтекстов. На стенах висело несколько картин: пейзажи, темные и мрачные, и несколько старомодных портретов.
Над каминной полкой висел портрет, привлекший ее внимание. На нем была изображена женщина средних лет с резкими чертами лицами и суровым взглядом. Ярко-синие глаза взирали сверху на обитателей комнаты, нос напоминал клюв.
Бедняжка, иметь такой нос – одни страдания. При виде его Калли возблагодарила судьбу за собственный курносый носик.
– Моя двоюродная бабушка Герта, – произнес Гэйб, заставив ее подпрыгнуть
– Это она вырастила нас с Гарри и оставила мне этот дом, – он поднялся. – Теперь, раз уж вы не позволяете флиртовать с вами, я спасу свою гордость и удалюсь поиграть с вашим сыном. Он, кажется, немного заскучал, а в шкафу есть еще один набор шахмат. Не желаете ли к нам присоединиться?
– Нет, благодарю, у меня есть шитье, – вежливо ответила Калли. Она наблюдала, как он прошел через комнату и предложил ее сыну партию в шахматы. Как взрослому. Затем посмотрела на портрет женщины с резкими чертами лица над камином и задумалась, как получилось так, что старой бабушке довелось воспитывать двух младших сыновей графа, но не двух старших. И почему Гарри был сводным братом. И вырос без присмотра.
На следующее утро после завтрака верный своему слову Гэйб взял Джима и Ники на рыбалку. Завтрак был незатейлив: тем утром к работе приступили четыре новых горничных, и миссис Барроу с головой окунулась в заботы, стремясь внести порядок в веселое сумасшествие хлопот по дому.