– Но это же чудовищно! – воскликнула Калли. – Как она могла так поступить с ним? И с вами?
Гэйб пожал плечами.
– Полагаю, их брак был хорошо известен своими бурными сценами. Или следует сказать: печально известен?
– Что означает: вы полагаете? Разве вы не знали?
– Нет, не знал. Они мирились, когда мне было три года, и снова, когда мне исполнилось шесть, но отец не позволил моей матери привезти меня домой ни в один из этих случаев. Меня воспитывали в Лондоне. Он терпеть меня не мог и отказывался видеть, хотя она настаивала, что я его законорожденный сын, – Гэйб пожал плечами, – он так ей никогда и не поверил.
– Но это же ужасно.
– Вообще говоря, нет. У него не было оснований верить ей, ее супружеские измены стали столь же притчей во языцех, как и его собственные.
Калли нахмурилась.
– Тогда откуда… – начала принцесса, но замолчала. У нее чуть не вырвался неуместный вопрос. Она прикусила губу.
– Откуда я знаю, что действительно прихожусь сыном своему отцу? – продолжил за нее Гэйб. – А я ведь предупреждал вас насчет прикусывания губок – вы делаете все не так. Хотите, чтобы я снова показал, как надо?
Калли почувствовала, как запылало лицо.
– Прекратите! – зашипела она. – Не перед всеми же!
Гэйб тяжело вздохнул.
– Суровы же вы с мужчинами, знаете ли. Так на чем мы остановились? Ах, да. Вас интересует, почему я уверен, что не являюсь незаконнорожденным? – напомнил Гэбриэл и, прежде чем она сообщила ему, что не столь невоспитанна, чтобы интересоваться такими вещами, продолжил: – У нас с Гарри лишь несколько месяцев разницы, но между нами заметно сходство. Разве это не служит объяснением?
Да, это так. Очевидно, при разных матерях сходство они получили от его отца.
Впрочем, это не объясняло, почему они с Гарри выросли вместе, и почему его воспитывала бабушка Герта, а Гарри рос как трава в поле. Ей не составило труда понять, почему он говорил о себе, как о нуждающемся ребенке. В столь ужасной ситуации таким бы стал любой.
– Вы говорили, что росли вместе с Гарри.
– Да, бабушка Герта взяла нас под свое крыло, – Гэйб резко кивнул головой в сторону женщины на портрете, – незамужняя тетушка моего отца, наглая фурия, которую большинство людей боялось до смерти.
Глядя на портрет, Калли могла хорошо себе это представить.
– В один прекрасный день она заявилась в лондонский дом моей матери, решительным шагом прошла в детскую и просто-напросто конфисковала меня. Заявив матушке, что та неспособна вырастить дитя, не говоря уже о наследнике Ренфру, и что она, тетушка Герта, с настоящего момента займется этим сама. Потом сграбастала меня – в буквальном смысле, думаю, мне было около семи, – вручила кучеру, как посылку, и умчала нас в своей карете.
Калли была потрясена.
– И ваша матушка не боролась с ней?
Гэйб чуть покачал головой.
– Матушка ни слова не вымолвила. Наверно, ей стало легче, что я убрался с дороги.
Калли не могла понять беспечность, с которой он рассуждал об этом.
– А я бы убила каждого, кто попытался бы отнять у меня сына.
Гэйб улыбнулся.
– Охотно верю. Впрочем, бабушка Герта была не из тех, кому смели перечить. Большинство окружающих боялось ее.
– И неудивительно, судя по ее поведению. Бедный малыш. Вы, должно быть, сильно боялись.
Он побил козырем ее карту.
– Поначалу так и было. Впрочем, прошло совсем немного времени, и я понял, что под внешностью этого Аттилы в женском обличье скрывается воистину золотое сердце. Бабушка Герта была просто-напросто само очарование.
Он взглянул на портрет и поднял бокал, провозгласив тост:
– За бабушку Герту, сделавшую из меня человека, каков я на сегодняшний день.
И выпил.
Калли наблюдала, как пришло в движение его мощное горло, пока он пил. Бабушке Герте было чем гордиться.
– А Гарри воспитывался сам по себе? – спросила она чуть погодя.
Гэйб отставил бокал в сторону.
– Гарри был сильно похож на Джима, когда я впервые встретил его – дикий маленький оборвыш. Но бабушка Герта выучила его – она обучала нас вместе и, к ярости отца, послала в школу, где он когда-то учился. В конечном счете, он нас оттуда забрал, тогда взамен она отправила нас в Харроу, чем разозлила отца почти в той же степени, – вспомнив, он усмехнулся, – бабушка Герта была радикалкой и не придерживалась правил вежливости и манер аристократии. И в то же время она была превеликой снобкой, считавшей, что Ренфру – даже незаконнорожденные – превыше всех на свете. Она завещала мне свое состояние, но Гарри она тоже оставила наследство, а моя доля имеет дюжину оговорок. Принятие на службу мисс Тибторп будет удовлетворять одной из них. Бабушке Герте доставило бы удовольствие обучение сына рыбака совместно с наследным принцем. И ей бы очень понравился ваш мальчик. Больше всего она восхищалась храбростью.
Им предстояло отправиться в Лондон сразу же после завтрака. Калли и Тибби упаковали свои скудные пожитки, и сундуки ждали своего часа в холле. Кисонька сердито завывал внутри плотно сплетенной ивовой корзинки, одна его рыжая лапа яростно норовила зацепить каждого, кому посчастливилось проходить мимо в пределах досягаемости. Рядом сидела Юнона, изредка принюхиваясь к корзинке и с интересом наблюдая, как рыжая лапа кота безуспешно пытается шлепнуть по ней.
Завтрак проходил спокойно. Миссис Барроу оказала им честь и приготовила горы бекона, яиц, острые почки, копченую рыбу, кучу ломтиков хлеба и горячий ароматный кофе, но, казалось, ни у кого не было желания хорошо подкрепиться, кроме Гэбриэла.
– Мистер Гэйб! – миссис Барроу ворвалась в столовую. – По дороге едет сэр Уолтер Тинкнелл с парой своих людей, и с ним еще солдаты – с полдюжины – иностранцы, полагаю, и все верхом.
Все поспешили к окну. Действительно, по дороге спускалась небольшая кавалькада. Во главе ехало двое мужчин. Один – краснолицый, пожилой и толстый, облаченный в тесное синее пальто с большими золотыми пуговицами – ехал верхом на смирном гунтере. Другой был красивым и изящным блондином и являл собой безупречный мужской образец. Стройный, гибкий, с уверенной властностью, он скакал на великолепном черном жеребце, словно родился в седле. Тонкие золотистые усики подчеркивали его верхнюю губу. Его форма, черная, богато украшенная золотом, хорошо смотрелась на нем. Увенчанный бубенчиком кивер с золотым гербом и загнутым пером красовался на голове.
Калли почувствовала, как все внутри похолодело.
– Это граф Антон!
Глава 11
– Столько мундиров я не видел с тех пор, как принц-регент осматривал наши войска, – тихо проговорил Гэйб. – Какая великолепная лошадь!
– Лучше бы он упал с неё и сломал себе шею! Ники! – Калли огляделась вокруг. – Где Ники? Он ведь не на улице? Если граф Антон увидит…
– Он с Джимом на кухне, завтракает, – заверила её миссис Барроу.
– Сейчас же приведите его ко мне! Мы должны немедленно уехать отсюда!
Гэйб взял её за руку.
– Калли, вы не можете сейчас бежать от него. А если попытаетесь, он нагонит вас на этой своей огромной лошади.
Он взглянул на миссис Барроу:
– Всё-таки приведите сюда обоих мальчиков.
Калли попыталась высвободить руку.
– Но если он нас найдет, он увезет нас назад и потом…
– Я не позволю ему никуда вас увезти, – заверил её Гэбриэл. Но, судя по выражению лица Калли, ему не удалось её убедить. Он крепко сжал её руки, поглаживая их пальцами, и добавил:
– Ему будет трудно похитить вас в присутствии местного судьи.
Принцесса нахмурила брови.
– Зачем он привёз с собой судью? Он, должно быть, думает, что это даёт ему какие-то преимущества? – она с опаской посмотрела на Гэйба. – Мне это не нравится.