– Тогда…?
– Я не хочу говорить об этом.
Расстроенный, Гэйб продолжал смотреть на нее. Если он не знал, в чем дело, то не мог решить проблему. Калли замерзла. Он принес ватное одеяло и закутал ее, затем, замешкавшись на секунду, обнял. Слава Богу, она не возражала, потому что он не был уверен, хватило бы ему сил отпустить ее, пожелай она этого.
Он держал ее в своих объятиях, прижимая к груди, согревая теплом своего тела, поддерживая. Калли продолжала смотреть в окно. Одинокая слеза медленно скатилась по ее щеке.
Гэйб впал в отчаяние. Как он может убедить ее довериться ему и всё рассказать?
– Что бы ни случилось, я всё исправлю. Только скажи… – не было ничего, чего бы он не сделал для нее.
Калли покачала головой, и тихие слезы градом потекли по ее щекам.
– Я сделал что-то не то? Или не сделал?
Ее лицо сморщилось.
– Нет, – отрывисто ответила молодая женщина и, повернувшись к Гэйбу в своем горе, судорожно вцепилась в него, – это совсем не твоя вина. То, что ты сделал… что мы делали вместе… это было совершенно… я никогда… это было идеально, – глаза Калли вновь наполнились слезами, и она смахнула их, – я прошу прощения, не знаю, что со мной происходит. Я чувствовала себя… я чувствую себя восхитительной и желанной, правда.
«Она чувствует себя восхитительной и желанной, – уныло подумал Гэйб, – именно поэтому сейчас она выглядит такой несчастной».
И что, предполагается, мужчина должен делать со всем этим?
Как он может научить ее желать его так, как он желает ее?
– Давай вернемся в постель, и я снова помогу тебе почувствовать себя желанной, – хриплым голосом предложил Гэйб. Он не знал, что еще ему сделать, кроме как любить ее. Он был способен думать только о том, что необходимо стереть с ее лица это печальное выражение. И если ему удастся заставить ее тело петь от страсти, снова и снова, то, может быть, тогда…
Он поцеловал ее, и Калли ответила на поцелуй. «Это начало, – сказал он себе, – ведь она целует тебя так, будто действительно хочет этого».
Гэйб отнес жену в постель и любил ее третий раз – очень медленно, вдумчиво, почитая ее каждой клеточкой и частичкой своих тела и души. Калли отвечала на каждый его поцелуй своим поцелуем, на каждую нежную ласку – своей лаской, и во всех ее движениях чувствовалась такая искренность, смешанная с отчаянием, что это почти разбило ему сердце.
Она старалась слишком сильно, и он знал, что это значило.
Они, не отрываясь, смотрели друг другу в глаза, пока Гэйб, безжалостно увеличивая напряжение в ее теле, подводил Калли к долгой сильной разрядке, пока наконец она не заметалась, задрожав и не владея собой, и не упала ему на грудь, и в тот же миг он сам разлетелся на куски и утонул в ее глазах.
Калли так и заснула, прижавшись щекой к его голой груди, убаюканная биением его сердца. Гэйб крепко прижал ее к себе, не желая отпускать даже на мгновение.
Он потеряет ее. Он понял это, посмотрев ей в глаза.
Господь всемогущий, что же ему делать?
Проснувшись несколько часов спустя, Гэйб обнаружил, что день уже в полном разгаре. Было все также влажно, серо и холодно.
Калли спала, свернувшись у него под боком, как котенок; ее длинные черные шелковистые ресницы отбрасывали тень на нежную бледную кожу щек, рот слегка приоткрылся, дыхание было ровным и спокойным. Ему доставляло удовольствие смотреть на нее спящую. Склонившись, Гэйб легонько поцеловал ее, но, слегка пошевелившись, она не проснулась. Тогда он прижался носом к ямочке в основании ее шеи и сделал глубокий вздох. Доживи он хоть до ста лет, ему не забыть ее запах.
Гэйб выбрался из кровати и, как был, обнаженным, неслышно ступая по толстому ковру, направился к почти погасшему камину. Подложив поленьев и угля, он подождал, пока огонь вновь не занялся.
Собираясь снова лечь, он обернулся и увидел, что Калли, приподнявшись на локте, наблюдает за ним. Возвращаясь к кровати и ощущая на себе ее взгляд, он чувствовал себя немного смущенным. Она разглядывала его с откровенным интересом, на губах играла легкая улыбка – он только надеялся, что это была улыбка одобрения.
Скользнув обратно в постель, Гэйб поцеловал молодую женщину.
– Доброе утро, – прошептала она и потянулась к нему. Ее ладонь собственнически обхватила его твердеющую плоть, а губы – самые восхитительные во всем мире – соблазнительно изогнулись, когда она ощутила наглядное доказательство его желания.
– Действительно, доброе утро, – шепнул он в ответ, ощутив прилив надежды, – и оно станет еще лучше…
После он вызвал прислугу и попросил принести для них горячей воды: Калли попросила приготовить ванну. Затем, согласно распоряжениям Гэйба, им должны были накрыть завтрак.
Когда ванна была готова, Калли, смущенно извинившись (что сильно развеселило Гэйба), ушла мыться в свою гардеробную, а его отправила в его собственную – бриться и одеваться.
На мгновение Гэйб задумался, не стоит ли ему помочь жене с купанием, но решил, что не стоит. Несмотря на годы замужества, Калли не привыкла к плотским удовольствиям, и ему не хотелось атаковать ее изо всех своих орудий. Это будет долгая неспешная осада. «Я могу сделать это в другой день, – подумал Гэбриэл, – может быть, завтра».
Сидя в ванной, Калли намыливалась и размышляла о тех странных минутах прошлой ночи, когда она впала в абсолютнейшее отчаяние. Странно, что это случилось всего лишь через несколько часов после того, как она испытала ярчайшее блаженство в своей жизни.
На самом деле, это не очень-то и странно, решила молодая женщина. Блаженство вызвало отчаяние. Прошлой ночью, держа ее в своих объятиях, Гэйб показал, чего она была лишена на протяжении всей своей семейной жизни. И что хуже всего – она узнала, что у нее могло бы быть, если бы только этот злосчастный брак был настоящим со всех точек зрения, а не только с точки зрения закона.
Тогда она не могла говорить с ним об этом – ее чувства слишком обнажились, а сама она чувствовала себя такой уязвимой. Вся ее защита… Гэйб уничтожил ее, занявшись с ней любовью так, как он это сделал. Она никогда не знала, что возможно чувствовать такое.
Калли хотела, чтобы ее брак стал настоящим; хотела, чтобы этот мужчина принадлежал ей; хотела любить его каждой частичкой своей души.
Гэйб воплощал в себе всё то, о чем она мечтала – добрый, сильный, любящий, мужчина, который будет почитать и уважать, который не станет сначала использовать женщину, а потом отбрасывать ее. Она желала, чтобы они были вместе всегда – а не день, неделю или месяц.
Но ее желания не играли никакой роли, ведь ей никак не удавалось придумать, как бы их брак мог осуществиться на самом деле. Замужество подразумевало нечто большее, чем просто чувства: это было ежедневное партнерство. Вся жизнь Гэйба сосредоточена здесь. А ее – со временем, после того, как проблема в виде графа Антона разрешится, – снова будет связана с Зиндарией.
Зиндария – будущее Ники, его наследство. Что же она будет за мать, если променяет славное будущее своего сына на собственное эгоистичное счастье?
Вся семья Гэбриэла жила в Англии – братья, тетушка, прочие многочисленные родственники, которые присутствовали на их свадьбе. Его друзья тоже жили здесь, а ведь они казались ближе друг другу, чем многие братья.
Калли, у которой почти не было ни друзей, ни родных, прекрасно осознавала их важность. Несколько ее дальних родственников проживало в разных уголках Европы, но она с ними никогда не встречалась, а в Зиндарии она была совсем лишена дружеского общения. Все принцессы ведут очень уединенную жизнь. Как она могла просить Гэйба променять свою насыщенную захватывающую жизнь на одинокое монотонное существование в чужой стране?