Я каталась из стороны в сторону, била его по рукам и вопила:
— Помогите! Кто-нибудь… помогите!
Я услышала рычание и лай. Мужчина выпрямился.
Эмма вцепилась ему в ногу, и он пытался отбиться от нее.
— Не смей трогать мою собаку, грязный ублюдок!
По-прежнему лежа на земле, я приподнялась на локтях и с силой ударила мужчину ногой в пах. Он согнулся, со стоном отшатнулся, хватая ртом воздух, и упал на колени.
— Немедленно отпустите ее! — закричала какая-то женщина.
Мужчина, покачиваясь, поднялся на ноги и попытался проскочить мимо меня в фургон, но Эмма продолжала держать его за брюки. Я схватила его за вторую ногу. Он сбросил нас обеих и забрался в машину. Эмма едва успела отскочить в сторону, когда она рванула с места, взвизгнув шинами по асфальту. Я пробовала рассмотреть номера, но перед глазами все плыло, да и уехал он очень быстро.
Я дышала так, будто меня только что душили. Я поднялась на колени и, оглянувшись через плечо, с трудом узнала свою соседку, которая бежала к нам с телефоном в руке. В глазах у меня потемнело, и я снова повалилась на тротуар.
— Как она? В порядке?
— Полиция уже едет сюда.
— О боже, что произошло?
Я хотела ответить на все эти вопросы, но тело мое неконтролируемо вздрагивало, дыхание было частым и затрудненным, и я до сих пор не могла сфокусировать изображение в глазах. Эмма терлась мне о щеку, а ее теплый язык облизывал мне лицо. Кто-то оттеснил ее в сторону, потом женский голос произнес:
— Вы можете сказать, как вас зовут?
— Энни. Меня зовут Энни.
— О’кей, Энни, помощь уже в пути, продержитесь еще немного.
Сирены. Люди в форме. Кто-то набросил на меня одеяло. Я отвечала на вопросы урывками:
— Мужчина… темная одежда… белый фургон.
Снова сирены. Затем униформа на людях вокруг меня поменялась.
— Где болит, Энни?
— Попробуйте сделать несколько глубоких вдохов.
— Мы сейчас зафиксируем вашу шею.
— Назовите дату своего рождения.
Прикосновения рук к моему телу. Чьи-то пальцы на моем запястье. Выкрикиваются какие-то цифры. Когда меня укладывали на носилки и пристегивали к ним, я узнала прозвучавший рядом голос:
— Это моя племянница, пропустите меня.
Надо мной склонилось озабоченное лицо тети Вэл. Я схватила ее за руку и залилась слезами.
Она поехала со мной в больницу.
— Энни, все будет хорошо. Марк звонит твоей маме, так что она встретит нас в больнице, — он остался, чтобы отвезти Эмму домой.
После этого я плохо помню: осталось только ощущение быстрой езды и ее руки в моих пальцах.
В больнице у меня снова началась гипервентиляция легких, — слишком много громко кричащих людей, детский плач, яркие огни ламп, вопросы медсестер, — так что меня уложили в комнату для осмотра дожидаться доктора, но я все равно могла видеть тетю Вэл и копов, разговаривающих с медсестрами.
Я начала считать панели на потолке. Вошла медсестра, заставила меня сжать ей руку, потом измерила давление и проверила мои зрачки. Я продолжала считать.
Наконец приехал доктор и снова задал мне все те же вопросы — я считала не останавливаясь. Когда они отвезли меня в рентген-кабинет, я считала там аппаратуру. Когда они снова вернули меня в ту же комнату и копы стали задавать свои вопросы — во что был одет тот мужчина, его рост, марка фургона, — я начала считать быстрее. Но когда вошел крупный мужчина в халате и неожиданно потянулся к моей руке, я начала кричать.
Всем тут же было сказано покинуть комнату. Доктор распорядился, чтобы медсестра немедленно вызвала реанимационную команду. Пока они разговаривали надо мной, я, закрыв глаза, считала удары своего бешено бьющегося сердца. Кто-то сделал мне укол. Опять какие-то разговоры, я уже не следила за этим. Пальцы, сжавшиеся на моем запястье и считающие мой пульс… Я продолжала свой счет.
Потом послышался частый стук каблуков по полу коридора и мамин голос, но тут я начала отключаться.
Раз, два, три…
Когда я открыла глаза, мама и тетя Вэл стояли у окна спиной ко мне и тихо разговаривали.
— Марк вез меня в лабораторию забрать результаты анализов, когда мы увидели толпу. Она была там, просто лежала… — Тетя сокрушенно покачала головой. — Мне пришлось проталкиваться, чтобы подойти к ней. Через несколько минут тут уже были репортеры — наверное, они следовали за «скорой помощью». Ты только посмотри, сколько их собралось!