– Так нельзя! Ты сойдешь с ума!
Майрон упрямо мотнул головой и отнял свои руки.
– Я не смогу забыть ее, мама. Я должен знать, жива она или нет. Если она жива, то ей нужна моя помощь.
Мать с болью смотрела на сына.
– И что же ты собираешься сделать? Прочесать все индейские поселения отсюда до Огайо?
– Да, если так будет нужно.
Майрон бросил на раковину окровавленное полотенце и придвинул стул.
– Садись, мать. Обед стынет.
13
Ворон сидел, скрестив ноги, в Большом Вигваме и слушал молитву, которую нараспев читал шаман племени Полированный Камень. Звуки его голоса успокаивали. Как изменился мир с тех пор, когда Ворон был маленьким и слушал пение шамана на руках у матери!
Он впервые увидел белого человека, когда ему было три года. С тех пор беловолосые очень изменили жизнь его племени. Теперь все было не так, как в дни молодости его деда, когда народ жил свободно. Но ленапские обычаи остались неизменными. Например, эта молитва.
Полированный Камень повторял те же слова, которые когда-то слышал дед, потом его отец, а теперь он. Ворон помнил деда. Помнил, как, уже весь седой и сморщенный, он мерно качался из стороны в сторону под звуки этой молитвы.
Только верность обычаям могла спасти ленапе от засилья белых. Англичан и французов. Они хотят уничтожить их племя. Ворон был в этом уверен.
Старый шаман бросил горсть «волшебного» порошка в огонь, и сноп синих искр взметнулся в небо. Индейцы ответили на это гортанными криками, точно так же, как и их предки много-много лет назад. Ворон улыбнулся. Он знал, что народ теперь не очень-то верит в то, что этот порошок действительно волшебный, но таков обычай – делать вид, что веришь.
Ворон поднял глаза. На него в упор смотрел На-Ки. Шаман продолжил молитву, и Ворон задумался.
«Интересно, что еще наговорил про меня людям На-Ки? Кого еще подкупил безделушками и огненной водой, пить которую запрещено в деревне?»
На щеках Ворона заиграли желваки. И как люди могут быть так слепы? Как они могут верить На-Ки? Разве они не видят, что за улыбкой он скрывает мелкую, продажную душонку?
Ворон был уверен, что На-Ки не должен быть военным вождем. Любой, кто понимает, как серьезно их положение, понял бы это. На-Ки эгоистичен, хочет войны. Эти свойства характера – плохие советчики для военачальника.
Глядя на Ворона, На-Ки ухмыльнулся. Ворон отвел взгляд.
Полированный Камень закончил молитву и сел на подстилку возле очага рядом с Говорящим Со Звездами, вождем их племени.
Ворон смотрел на тонкие, одинаково ровные кольца дыма, которые вождь молча медленно пускал из трубки. Вождь – хороший человек, но он благоволит к своему племяннику На-Ки. Ворону будет трудно убедить его, что он больше подходит для вождя, чем сын его погибшего брата.
– Приветствую! – сказал вождь. – Приветствую вас всех! Вы все знаете, зачем мы собрались. Надо решить, кто будет следующим военачальником нашего племени. Давайте приступим к делу. – Он оглядел собравшихся. – Кто будет говорить первым?
Таандэ поднял руку. Ворон улыбнулся. Таандэ – молодец. Надо всегда помнить о том, что он – его настоящий друг, даже тогда, когда это касается его отношений с матерью. Он – человек чести и долга.
– Этот человек приказывает говорить Таандэ, – провозгласил вождь.
Таандэ привстал на коленях, обводя глазами всех присутствующих.
– Я хотел сказать, вы должны выбрать Ворона. И я скажу почему. – Он посмотрел на Ворона. – Я знаю его с колыбели. Он может вести людей за собой. Он умен и хитер. Он может рассчитать и предугадать, каким будет следующий шаг врага. И у него доброе сердце. Он терпелив. Он никогда не станет понапрасну рисковать жизнью наших людей. Для него важнее всего интересы нашего племени. Он никогда не сделал ничего, что могло бы повредить всем нам. Вы это знаете.
– Но он привел сюда белую женщину! – крикнул На-Ки.
Таандэ посмотрел прямо в глаза На-Ки.
– Это его право. По законам племени. – Он говорил, медленно проговаривая слова, как будто объяснял ребенку. – Беловолосые забрали жизнь его брата. Он имел право взять одного из них. – Он отвернулся от На-Ки, не давая ему возможности возразить. – Ворон хорошо говорит на языке беловолосых. Он знает, как договориться с ними.
– А что, если мы не хотим с ними договариваться? – крикнул Три Ремня, брат На-Ки. – Он всегда за переговоры, которые вовсе не нужны. Болтать и болтать с ними… – Он подвигал пальцами, изображая крякающую утку. – Что толку болтать? А если придет время, когда надо будет воевать, а не болтать? Что тогда?
Темные глаза Таандэ сузились.
– Есть среди вас мужчина или женщина, кто сомневается в способностях Ворона как воина? Кто не хотел бы, чтобы в бою Ворон шел рядом с ним?
По вигваму прокатился ропот.
– Да. Это верно! Таандэ говорит правду, – сказала пожилая женщина.
– Ворон – настоящий воин. Это все знают, – вторил ей молодой парень.
– Я бы с ним пошел в огонь и в воду, – сказал другой.
– Но это не значит, что На-Ки – плохой воин, – возразил вождь.
Таандэ сел, поняв, что его время истекло.
– Мы собрались здесь не для того, чтобы хвалить или ругать кого-то, – продолжил Говорящий Со Звездами. – Обоих мы хорошо знаем. Они оба – достойные люди. Иначе я не предложил бы их. Я вас прошу, мой народ! Мы собрались здесь вовсе не для распрей. Мы должны быть едины в нашем выборе. Мы собрались здесь, чтобы решить, кто лучше защитит интересы племени, решая наши споры с беловолосыми. Кто сможет вовремя принять решение вступить в борьбу и повести нас за собой к победе?
Ворон привстал со своего места.
– Мне кажется, что мудрее сейчас – не вступать в войну с англичанами, – сказал он.
Вождь указал на него, давая тем самым разрешение говорить.
Ворон поднял вверх кулак.
– Роль военачальника не только вести народ на войну. Прежде всего важно правильно решить, надо ли вообще воевать. На-Ки – хороший воин. – Он немного помолчал, потом продолжил: – Но На-Ки очень мстительный человек. Жажда мести – плохой советчик. Она застилает глаза и мутит разум.
– Мстительный? Ты говоришь, что я – мстительный? А кто из нас держит в плену невинную женщину только за то, что белые убили его брата? – На-Ки говорил, обращаясь не к Ворону, а ко всей деревне. – Разве это не жажда мести, мои дорогие соплеменники, мои братья и сестры?
По вигваму пробежала волна одобрительного гула.
– На-Ки говорит правду. Ворон держит в плену невинную женщину, – сказал старик, сидевший ближе всех к костру и сосавший потухшую трубку.
– Ворон говорит о мстительности, а сам запер белую женщину в вигваме и не отпускает ее, – сказал еще кто-то.
Ворон был в замешательстве. Они говорили уже совсем о другом. И когда это для них судьба Тэсс стала такой важной? Почему их всех так волнует, что он сделает с белой женщиной? Не иначе как На-Ки постарался подлить масла в огонь.
Ворон поднял руку, прося слова. Потом скрестил руки на груди.
– Все, о чем вы здесь говорите, не совсем так. Дело в том, что эта женщина, о которой идет речь… она не пленница. Я беру ее себе в жены.
Ворон и сам удивился, почему он это сказал. Он даже не был уверен, что это он произнес эти слова. Они как-то сами сорвались с языка.
По вигваму прокатился одобрительный шумок. Ворон встретился глазами с матерью, она улыбалась.
– В жены? Ты собираешься взять в жены эту белокожую пленницу? – переспросил Бурый Медведь.
– Чем ты так удивлен? – спросил его Ворон. – Насколько я помню, твоя жена, Целующее Солнце, тоже была пленницей.
Жена Бурого Медведя хихикнула.
– Разве не правда, – продолжил Ворон, – что ты украл Целующее Солнце из деревни шауни и привез ее сюда, перекинув через седло? Я помню, как она визжала – горы дрожали. Говорят, что она вмазала тебе так, что у тебя искры из глаз посыпались. И на свадьбе ты был просто красавцем. Скорее был похож на енота, чем на ленапского воина.