– Дом моего дяди недалеко от города Аннаполиса, – сказала Тэсс. – Это на побережье Чесапикского залива, но как объяснить, где именно, я не знаю. Я не знаю, куда нас завели могауки и где мы находимся.
– Аннаполис? – повторил Такуко и перешел на родной язык, чтобы Тэсс не поняла их. – Даже ребенок сможет найти его. Это недалеко отсюда. Я предлагаю направить ее в нужную сторону и вернуться домой, брат.
– Ты стал упрямым с годами, брат. Мы все равно идем в том же направлении, проходим почти мимо него. Так неужели трудно завернуть туда и передать белую женщину ее народу?
– Ни к чему это! Ты же слышал, что говорили на Великом Совете. По лесу ходят бандиты. Бледнолицые убивают индейцев без всякой причины. Теперь они тоже научились снимать скальпы, подобно ирокезам.
Ворон придержал ветку, чтобы она не ударила Тэсс, которая следовала за ним. Он пропустил ее чуть вперед и, продолжив путь, сказал, не поворачиваясь к брату:
– Уж не хочешь ли ты сказать, что боишься бледнолицых?
– Боюсь? – рассмеялся Такуко. – Я никого не боюсь. Я только повторяю то, что сказали нам на Великом Совете. Сейчас злое время. В лесу стало опасно. – Ворон понял, что брат злится. – Почему мы должны рисковать жизнью ради какой-то белой женщины, когда у нас есть долг перед своим народом?
– Тогда продолжай путь без меня, брат. Я отведу ее домой.
Несколько минут Такуко ничего не отвечал, потом сказал уже гораздо спокойнее:
– Брат, ты сам знаешь, что я никогда так не сделаю.
Ворон резко развернулся на тропинке и посмотрел в глаза брату:
– А почему бы и нет? Возвращайся по нашему пути, встретимся в деревне.
Такуко отрицательно покачал головой.
– Нет. Ты мне брат, и я никуда не пойду без тебя. Мы вместе прощались с матерью, отправляясь в долгий путь. Мы должны вернуться в деревню тоже вместе.
Ворон взглянул на Тэсс. Она воспользовалась задержкой и отдыхала, прислонившись к дереву.
– Брат, послушай. Я не могу объяснить тебе, почему я так поступаю, но я должен быть уверен в безопасности этой женщины.
– Да-да. – К Такуко вновь вернулось его обычное хорошее настроение. – Я-то как раз все понимаю, – сказал он. – Даже то, чего ты сам не понимаешь. Красивые волосы, крепкие зубы, стройное и сильное тело. Эта женщина хороша, хотя у нее такая бледная кожа.
Ворон пихнул брата дулом своего мушкета:
– Закрой рот! Сейчас же! Ты просто глупый мальчишка.
Такуко рассмеялся и быстрым шагом пошел по тропинке вперед мимо Тэсс. Ворон задержался возле нее.
– В чем дело? У тебя снова болят ноги?
– Нет-нет, – поспешно проговорила Тэсс. – Все хорошо. Эти мокасины… Я совсем не чувствую их на ногах. Как в тапках.
Она поняла, о чем разговаривали братья. Ей было очень неловко. Она не хотела быть им обязанной.
– Ворон, я очень благодарна вам за все, что вы сделали для меня. Я знаю, что ваш брат не хочет, чтобы вы меня провожали до дома. Я и сама не хочу причинять вам беспокойство. Не нужно провожать меня до Аннаполиса. Я найду дорогу сама. Скажите только, куда идти. Укажите мне направление. Ведь это недалеко отсюда? И потом… Дядя наверняка уже ищет нас. – Она умолкла и добавила: – Меня и Джоселин.
– Я говорил правду, когда сказал, что мне не трудно проводить тебя. Аннаполис недалеко отсюда. Мы можем быть там до заката, если поспешим.
– Неужели это так близко? – радостно воскликнула Тэсс.
Он кивнул.
Не глядя на него, Тэсс спросила:
– А потом, когда вы проводите меня, куда вы пойдете?
Она и сама не знала, зачем задала этот вопрос, наверное, просто чтобы поддержать разговор.
– Мы возвращаемся в свою деревню. Мы были на Великом Совете племен, на северо-западе. Мы должны передать своим его решение, рассказать о том, что решили другие делавары.
– А что они решили?
Они все время шли рядом, бок о бок, хотя Тэсс это было нелегко.
– Большинство наших племен переместились на запад, подальше от бледнолицых, их мушкетов и виски. Но некоторые вожди упрямы. Трудно бросать насиженные места, отдавать врагу родную землю. Землю, где жили твои предки.
Тэсс кивнула. Ее тронул грустный голос Ворона. Она почувствовала, как у него болит душа за свой народ. Раньше она никогда не задумывалась, что значит для индейцев появление белых в их родных местах. Она слышала только мнение о них англичан: индейцы – изверги и бандиты.
– Пришло время и нашему племени решать, уходить на запад или оставаться на месте. Если оставаться, то нам придется заключать союз с французами против англичан и предоставить им своих воинов. – Он помолчал. – Война – дело трудное для всех людей.
– А разве вы не можете просто остаться на своей земле и ничью сторону не принимать?
– Беловолосые не дают нам такой возможности. Если мы не подчинимся им, то они придут ночью и сожгут наши вигвамы, изнасилуют наших женщин и убьют мужчин.
– Да, выбор невелик, – согласилась Тэсс. – Либо бросить родную землю и все, что вам принадлежит, либо принять участие в чужой войне.
Ворон тяжело вздохнул.
– Не могу решить, что для нас лучше. Ирокезы были нашими врагами долгие годы. Теперь они делают свои набеги все дальше и дальше на юг, даже на запад.
– Как те, кто похитил меня? – спросила Тэсс.
Ворон кивнул.
– Некоторые ленапе объединяются с французами потому, что больше ненавидят англичан. Французы ведут с нами переговоры, они хотя бы что-то обещают нам. Англичане же просто выгоняют индейцев с их земли. Я боюсь, что если мой народ примет участие в войне, присоединившись к армии, любой армии, то мы все погибнем. Ленапе погибнут…
Тэсс опустила голову:
– Значит… Я – англичанка… Если вы будете воевать за французов, то станете моими врагами?
Ворон мельком посмотрел на нее:
– Да. Но это несправедливо, что жизнь так легко делает друзей врагами.
Он изо всех сил старался не смотреть на нее.
– Я должен делать то, что необходимо моему народу. Французы говорят, что не будут отнимать наши земли, как это делают англичане. Обещают защитить наших женщин и детей, но они раньше часто нарушали свои обещания.
– Так как же вы можете снова верить им?
– Я не верю. Но и англичанам я тоже не верю. Все бледнолицые – лгуны.
Тэсс ничего не отвечала. Она понимала, что не имеет права возражать.
Ворон понял, почему она молчит.
– Прости. Я не должен так говорить при тебе о твоем народе.
– Ничего, – возразила она. – Хотя… что такое народ? Ведь это король принимает решение воевать, а народ только исполняет его волю.
– У нас в деревне мы все решаем вместе. Мы всегда голосуем. И женщины, и мужчины. Все взрослые. Я, если буду военачальником племени, смогу высказать свое мнение. Все должны выслушать его. Но решать будет народ.
Тэсс недоверчиво усмехнулась:
– Женщины? Вы, наверное, оговорились? Вы сказали, что у вас и женщины имеют право голоса.
– Конечно. Это так.
Тэсс звонко рассмеялась:
– Какая глупость! Зачем женщинам голосовать?
– А разве женщина не вправе решать? – Ворон слегка нахмурился. – Именно женщина продолжательница рода. Именно женщины воспитывают для племени воинов.
Тэсс закусила губу и задумалась.
– А почему бы и нет? – Она взглянула в глаза Ворону. – Разве женщины – не люди? Действительно, а почему бы и нет?
Ворон улыбнулся.
Ему так нравился ее голос. Ему нравилась ее улыбка. Такуко сказал, что у нее бледная кожа. Но Ворону это нравилось. Она была так не похожа на них. Кожа индейских женщин была грубой от ветра и солнца, от работы на земле. Кожа этой женщины сияла, как лунный свет, и была на ощупь нежной, как шелк. На щеках и на носу у нее были небольшие коричневые пятнышки, но и это не портило ее красоту. Ворон вспомнил, как массировал ее израненные ноги, и горячая волна пробежала по всему телу. В его народе говорили, что женщины с такими огненными волосами – колдуньи. Интересно, правда ли это? Ему захотелось протянуть руку и дотронуться до ее волос. Она была так близко, когда он утешал ее на привале. Ему так хотелось поцеловать ее.