То, что перетекло в Анну - принялось подмораживать сердце, и пованивать ментолом.
- Не разочаровывай меня, Киса. Люди не любят разочаровываться, от этого они впадают в депрессию, - он встал и принялся неторопливо прохаживаться по комнате.
- А когда они впадают в депрессию - перестают быть одухотворенными и красивыми, разучиваются находить прелесть в каждой минуте жизни, доставшейся им от природы. Можно сказать: перестают быть людьми. Переходят в разряд животных, полагаются только на инстинкты.
- Кис-кис-кис. - он заметил, что Анна опустила глаза и не смотрит на него. - Обрати внимание, Киса, я с тобой разговариваю! Ответь мне: ты хочешь опуститься до животного состояния?
- Нет, - хрипло произнесла Анна: его настойчивость вынуждала к ответу, - Не хочу.
- Вот видишь, как мы близки. И я не хочу быть животным, не хочу разочароваться в тебе и поддаться тяге инстинктов, - он замер, ритмично постукивая дубинкой о ладонь.
- Необходимо оставаться людьми социума в любых обстоятельствах, как бы они ни были сложны. И, мне кажется, что без близкого общения - у нас ничего не выйдет. Люди разговаривают, звери - нет. Нам нужно больше разговаривать, тогда мы лучше друг друга узнаем. Но, это же неправильно, когда говорю я один. Без доверительного диалога - ничего не получится, как ты считаешь?
В процессе этого словоизвержения, несколько удивленная Анна смогла немножко освоиться и начать соображать. Вопрос он задал риторический, ловко обойдя двусмысленность ситуации, найдя нейтральные выражения и жонглируя смыслами. Вопрос не требовал ответа, но что последует за ее молчанием? Анна этого боялась, но, также, в ней родилась зыбкая иллюзия, что разговором можно что-то исправить.
- Я не знаю о чем говорить, - чуть прокашлявшись, произнесла Анна.
Конечно она знает о чем говорить, черт возьми! - плескалось в ее сознании. Она знает кучу слов, которые ей хочется выпалить в его мерзкое лицо! Миллион, миллиард нецензурных слов, которые будят в ней инстинкты, первый их которых - вцепиться в его самодовольную рожу.
- Для начала, можешь рассказать о себе: что ты любишь, чем интересуешься, - он оборвал себя явно на половине задуманной фразы. Анне показалось, что он заметил отблеск ярости в ее глазах, и это его взбесило.
- Впрочем, сейчас это не столь важно, - он резко свернул тему, голос его превратился в ментоловый лед, - Впереди еще будет достаточно времени. - Ты, наверно, есть хочешь? - он выразительно посмотрел на остатки картофельного пюре размазанного по полу. Может принести?
В животе у Анны непроизвольно забурчало, и она ощутила насколько, все же, голодна.
- Можно, - коряво согласилась Анна и сглотнула слюну, некстати снова вспомнив о Павловской собаке. - Пожалуйста, - добавила она, пытаясь неуклюже поддержать видимость нормального человеческого общения.
- Потерпи немного, - сказал он неожиданно потеплевшим голосом, что, впрочем, не особо нагрело ментоловый холод атмосферы. Он вышел, и плотно захлопнуть дверь до щелчка не забыл.
Вернувшись, минут через пять, он присел около нее на корточки.
- Извини, лишнего стола в доме нет, - он положил принесенный с собой пакет на матрас. - Представь, что мы в походе: спартанские условия, красота дикой природы. «Dual Survival», как на канале «Discovery”. Выжить вместе - что может быть романтичнее! - нарочитая бодрость в его голосе не показалась Анне естественной.
Под его проворными руками из пакета на свет появились поочередно: небольшой круассан, ярко красный помидор и зеленое яблоко. Все это было разложено на пакете с таким видом, словно накрывался завтрак для королевы.
- Не стесняйся, кушай, - он приветливо кивнул на пищу. - Бери, бери.
Анна, уже по-настоящему ощутила приступ голода и, не намереваясь отказываться, протянула руку за яблоком.
- Подожди, - он резко перехватил ее за запястье.
От неожиданности Анна вздрогнула. Крепко удерживая ее правой рукой, левой он неторопливым движением извлек откуда-то из-за спины нож.
- Дай я разрежу.
Не отпуская Анну, он принялся одной рукой кромсать яблоко на части. Нож, мало похожий на кухонный - длинный и заточенный с обеих кромок - разваливал яблоко на неровные куски легко, словно не испытывал сопротивления. Анна заворожено следила взглядом за блеском стали, играющей под светом искусственной лампы.
Нож за десяток секунд покончил с яблоком и принялся за помидор. Несмотря на очевидную остроту лезвия, справиться с ним также эффективно, как с яблоком, не удалось. Мягкая красная сфера пружинила на матрасе и кожица ее скорее лопалась, чем надрезалась. Помидор истекал розовой жидкостью некрасиво, словно умирал от потери крови.
- Молилась ли ты на ночь, Дездемона? - нож, умертвив жертву, метнулся к лицу Анны.