Всепоглощающий страх заполнил каждую клеточку ее разбитого тела и поселился там навечно.
Текли минуты, но ничего не произошло.
Монстр не ушел. Не покинул комнату. Не сделай ей одолжения. Не оставил в покое. Он дал ей время, бесстрастно наблюдая и оценивая: словно в лаборатории практикующей пытки над расчлененными лягушками.
Он сказал: «Сядь! Хватит валяться, это не смертельно, поверь мне». И, дождавшись когда стоны ее стали тише, властно повторил: «Садись, я сказал!»
Страх Анны, не посмевший перечить мучителю, привел ее тело в сидячее положение. Она неудобно поерзала в поисках стены и оперлась на нее спиной. Отбитая нога отказалась сгибаться и безжизненно вытянулась на полу. Руку со сломанным мизинцем Анна прижала к груди и, оберегая, прикрыла другой. На понуро опущенное лицо свесились сальные пряди волос. Слезы постепенно высыхали, но искусанные губы продолжали дрожать.
- Ты в состоянии соображать? - он присел и брезгливо раздвинул ее волосы, пытаясь встретиться взглядом. - Посмотри на меня! Слышишь, что я говорю? Башку подними!
Анна безвольно подняла голову. Глаза невидяще озирали пространство, избегая смотреть впрямую на его лицо. Слова гулко отдавались эхом внутри заполнявших ее: боли и пустоты.
Он встал, сделал пару шагов и прислонился к стене.
- Давай поговорим, если ты уже пришла в себя. Если нет, - я подожду. Сможешь внятно мыслить?
Анна хотела произнести «Да»: чем быстрее он покончит со всем этим ужасом, тем быстрее она сможет лечь и забыться. Но сорванные в крике голосовые связки подвели, и она лишь вяло кивнула. Слипшиеся пряди снова шевельнулись.
- А ты знаешь, ты меня слегка разочаровала, - в его голосе прорезалось веселье. - Я, правда, не сильно надеялся, но ты могла бы накинуться на меня, когда я повернулся к тебе спиной. Видимо, гуманизм помешал? Или, все же, страх?
Анна с трудом сообразила, о чем речь. О чем он вообще говорит? Как так можно: измордовал живого человека и веселится, словно ничего не произошло. Она вспомнила его напряженную спину, и кое-что заставило ее напугаться по-настоящему: он словно мысли читает! Озвучил ровно один в один то, о чем она думала, когда он мыл руки.
- А у тебя неплохо получилось, - продолжал веселиться он. - Особенно вот это: «Обещаю вести себя хорошо и никуда не убегать», - довольно умело он скопировал ее интонацию. - Хорошая попытка, надо признать. Будь на моем месте кто-либо другой, еще чуть-чуть, и он начал бы с тобой флиртовать.
Анну опалило жаром, словно он покопался в ее мозгах. Словно она для него - открытая книга, приглашающая к прочтению. Нет никакой надежды на тайну.
- Но, к сожалению для тебя, ты еще слишком молода и неопытна, для игры во взрослые игрушки. Хотя, с другой стороны, - именно благодаря этим качествам я выбрал тебя из многих - поверь! - очень многих претенденток.
- По большому счету, я тебя спас! - провозгласил он с пафосом: наигранным или нет - Анна определить не сумела.
- От чего? - произнося это, она увидела как он беззвучно артикулирует параллельно с ней: «От чего?».
Он заливисто рассмеялся, пожалуй впервые за все время - искреннее и ярко. Анна смотрела на него в ступоре: его привычка к резкой смене тем ставила ее в тупик..
- Как предсказуемо существо рода человеческого! - воскликнул он весело, и морщинки в уголках его глаз стали более контрастны, напоминая о возрасте.
- От чего-о-о? - передразнил он, нарочито растягивая гласную. - От всего! - быстрый переход на серьезный тон окатил Анну ужасом.
- От всего! - повторил он. - Ты не знаешь, где находишься. Не знаешь, что произошло за стенами, что там твориться. Не представляешь, что случилось с миром в твое отсутствие. Может быть, прошла ядерная война, и все вокруг заражено радиацией. Может быть, ученые -наконец доигрались до вирусного апокалипсиса, и Землю заполонили полчища разлагающихся зомби! Как тебе мысль о метеорите, врезавшемся в планету и вызвавшем пылевое похолодание?
Он перевел дух, и уже тише, добавил:
- А если рассматривать проблему хоть немножечко глобальнее, и избавиться от шор обыденности - ты даже не можешь быть уверена: тот ли это мир, в котором ты родилась - расположился там, снаружи, вне этого убежища. Готова ли ты психологически к тому, что тебя ждет, когда вырвешься на свободу? Не лучше ли предоставить право решать - знающему, опытному наставнику? Задумайся об этом.
Он замолчал, как бы невзначай, давая Анне паузу для размышлений.
Но боль от избиения еще переполняла тело, и Анна была не в состоянии ясно рассуждать. Боль аккумулировалась в ее конечностях, в висках, в затылке - сковывала ее сознание. Поток слов вливался в мозг Анны, минуя барьер критического восприятия, гипнотизируя, подчиняя себе. Анна не могла сообразить, что из его речей правда, а что ложь, призванная сломить остатки ее личности. Единственное, что спасало в этой ситуации - было то, что его внешность и голос накрепко переплелись с болью доставленной им. Где он - там боль. Боль и страх - это он. А тысячелетний инстинкт gomo sapiens требовал держаться от боли и страха как можно дальше.