- За знакомство! - Он присосался к булке и выпил ее почти на треть.
Она, с безысходностью приговоренной катржанки, сделала глоток, не разбирая вкуса, и успела еще заметить тоненькую струйки красного вина стекающего по его подбородку, прежде чем он схватил ее за затылок, привлек, и впился губами, в ничего не чувствующие губы Анны.
Секунды тянулись для нее мучительно, нервно искусанные ранее губы причиняли только неудобство, граничащее с болью.
Наконец, он позволил себе оторваться.
- Расслабься, ты слишком напряжена, - он отодвинулся и окинул ее взглядом.
Неужели в такие моменты можно что-то чувствовать, кроме ненависти к насильнику, - напряженно думала Анна. А с его стороны - не наивность ли, граничащая с идиотизмом - надеяться на искреннюю взаимность? Неужели где-либо, кроме второсортной беллетристики, существуют женщины, способные влюбиться в эти мерзость, насилие, грязь?
- Выпей еще, - он чокнулся с ней бутылкой. Звук получился таким, что казалось - стекло сейчас лопнет.
Анна сделала пару серьезных глотков, не решаясь притворяться под его пристальным взглядом. Он глотнул тоже.
- Закусывай.
Руки Анны отчего-то давно уже не тряслись, она вяла бекон и хлеб, откусила и, несмотря на проснувшийся голод, принялась тщательно пережевывать. Хмель, проникнув голову, вызвал неприятное чувство расслабленности, которое она не могла себе позволить.
- Послушайте, может вы ошиблись? Может не я вам нужна? Отпустите меня. Я ведь не знаю, кто вы и где мы находимся. Обещаю ничего не вспоминать, никуда не обращаться!
- Интересная мысль, - он хлебнул из горлышка. - Ты допускаешь, что я мог ошибиться? И в чем?
- У нас ничего не получится, - голос Анны стих до шепота.
Его лицо перекосило, словно резиновую маску:
- Откуда ты можешь знать? Но, допустим на секунду, что я ошибся. Кого ты предлагаешь в замен? - он вытянул руку и ткнул в нее указательным пальцем.
- Давай, озвучь кандидатуру!
Анна потерянно молчала, злобно коря себя за словесную несдержанность, за нестойкость к алкоголю, и бог еще знает за что...
- С кем ты готова поменяться местами? - он помахал рукой в жесте отрицания. - Нет! Неудачно сформулировал. - С кем твоя совесть позволит обменяться местами, чтобы потом не мучиться в кошмарах самоедства? Чтобы спать спокойно по ночам? Может быть, пригласишь сюда твою подружку из библиотеки? Позвонишь ей и скажешь: «Сюзи, дорогая, как насчет того, чтобы сменить обстановку?»
Он рассмеялся зло и прерывисто.
- А может - привезешь сюда младшую сестренку? Почему бы и нет! Мне нравятся молоденькие! Как насчет сестренки, Киса? У тебя отец с матерью не такие уж и старые, еще себе нарожают. А если даже и не получится, - будешь утешать их, скрашивая все оставшиеся годы: ведь ты-то останешься при них.
В груди Анны теснилась ненависть. Ее сестра была слишком мала, чтобы даже допустить мысль о чем-нибудь подобном. Пускай он ерничает над самым родным, пусть он подавится своей бравадой, надо будет - она все вытерпит. Ничто не имеет значения! Решение уже принято. Другого пути нет, и быть не может.
- Лучше выпьем, Киса, - он казался совершенно пьяным и расслабленным.
Они снова чокнулись и отпили каждый из своей бутылки, причем его - почти опустела. Анна прогнала все лишние мысли из головы, стараясь сосредоточится на главном, но уловить момент, чтобы действовать наверняка не удавалось.
- Ты не права, - бормотал он, не справляясь с артикуляцией, - Нет никакой ошибки! Надо же когда-нибудь было начинать? Переступить ограничения и отдаться желаниям! Почему бы, не тебе быть первой? Ты лучше многих... ты воспитанная... ты красивая... Почему не начать с тебя? Разве не принято гордиться, когда тебя выбирают? - он вдруг прервался.
- О! - его указательный палец взлетел вверх. - Я кое-что вспомнил!
Он неловко поднялся на ноги.
- Для тебя есть подарок! - его переполняла пьяная гордость.
Может быть, лучше разбить бутылку? - отчаянно подумала Анна, когда он ушел. Что удобнее: тяжелая целая бутылка или острый край разбитого стекла? Ее прилично развезло на пустой желудок. Необходим постоянный самоконтроль, иначе можно совершить ошибку.
Анна взяла еще бекона и хлеба, и принялась торопливо заталкивать в себя, словно это моментально спасало от впитывающегося в кровь алкоголя. Впрочем, монстр так долго не появлялся, что она все же немного пришла в себя.
Она не сразу заметила, что дверь осталась приоткрытой. А заметив, еще некоторое время не верила: как такое могло случиться? С его-то патологической осторожность?
Анна умудрилась встать и подойти к двери, почти не гремя цепью. В четырехдюймовую щель мало что можно было разглядеть. Царящий полумрак скрывал детали. Из темного проема восхитительно обдавало свежестью. Только сейчас Анна по-настоящему поняла, в какой спертой атмосфере вынуждена была существовать. Настоящая душегубка. Похуже заплесневелой тараканьей норы.