Блузка беззвучно скользнула вниз. Анна стянула с плеч бретельки лифчика. Годами отработанным движением перевернула его застежкой вперед, словно раздевалась не под пристальным взглядом мужчины, а у себя дома, в одиночестве. Ничего при этом она не чувствовала, да и вообще не понимала, сможет ли кто-нибудь сейчас проявить чувства и к ее телу. Не укладывалось голове, что огромный лиловый синяк на бедре может кого-то возбудить. Или грязные волосы. Или запах изо рта от нечищеных зубов.
Несвежий лифчик присоединился к блузке. От холода соски Анны торчали, съежившись. Женским чутьем она заметила у монстра признаки интереса.
- Ого! Да ты, похоже, возбуждена, кошечка? - липкий голос сопровождался тяжелым сопением.
Анна быстро надела бюстгальтер от нового комплекта, думая о том, что монстр в который раз ошибся. И еще о том, что он может себе позволить ошибаться, а она нет. Ошибки, в ее положении, - обходятся слишком дорого.
- Не-а! Не пойдет, - сказал он, явно глумясь. - Хочу насладиться полноценным стриптизом! Раздевайся полностью.
Процессор в голове Анны работал на пределе, с бешеной скоростью перебирая варианты поведения. Анна начала выстраивать мизансцену, ориентируясь скорее интуитивно, чем логически.
- Я пить хочу, до ужаса, - пластмассово улыбнулась она, старательно припоминая и копируя интонации капризных кокеток.
Пытаясь выглядеть непринужденно, Анна наклонилась и подняла его пустую бутылку. Протянула ему:
- Набери водички, в горле пересохло.
- В тихом омуте - черти водятся! - расхохотался он зычно. - Внутри, в душе - все самки одинаковые! - он взял у нее бутылку и повернулся спиной, сделав шаг к водопроводному крану.
«Время!» - щелкнуло в сознании Анны. Стараясь не делать резких движений, она присела и ухватилась за горлышко своей недопитой посудины. Когда она выпрямлялась и заносила руку для удара, зыбкий страх переместился из груди куда-то в область живота, сжал в своих тисках таз. Анна разгоняла свой снаряд не мышцами, а скорее усилием воли. Двигала руку по нужной траектории, преодолевая загустевшую панику и почти осязаемое сопротивление воздуха.
Он, будто звериным чутьем почуяв неладное, чуть сдвинул голову вбок и пригнулся вперед. Бутылка, вместо того, чтобы разбить череп, пружиняще ткнулась в спину. Его тело дрогнуло от удара, колени чуть прогнулись.
- Ах, ты, сука! - прорычал он, извернулся и, выпрямляясь, ударил ее в лицо.
Анна моментально потеряла ориентацию в пространстве и времени. Вероятно, упала лицом на матрас.
Он орал что-то страшным голосом и наносил тяжелые удары по затылку, выбивая из нее сознание и лишая подвижности. Иногда кулак, пролетев мимо, сдирал со щек, ушей, подбородка кожу, и глухо врезался в мягкую подстилку. Анна ощущала эти удары сквозь какую-то пелену, словно не ее, а кого-то чужого, раз за разом сбивает с ног взбесившийся автомобиль.
Потом в этой искаженной реальности что-то изменилось...
Анна, плохо работающим мозгом, не сразу поняла: удары, наконец, прекратились. Она лежала на животе, не в силах пошевелиться, ощущая лишь свою беспомощность. Болело у нее все.
Монстр, громко матерясь, содрал с нее остатки шорт.
- Ноги раздвинь, сучка!
Анне не показалось удивительным, что он снова ошибся. Она же не готова. Не возбуждена. Совершенно сухая - ни капли смазки. Но монстра это мало заботило: он сам раздвинул ей ноги, неаккуратными рывками. Потно и тяжело навалился ей на спину и засопел, обдавая смрадным перегарным дыханием.
В ее промежности начало ворочаться что-то чужое, неуклюжее. Чувства Анна либо отключились, либо, устав от постоянных потрясений, слишком медленно реагировали на происходящее.
Слишком долго возится, - вяло контролировала ситуацию Анна. Она почему-то не распознавала внутри себя ничего чужеродного. Очевидно, что-то пошло не так.
Словно в подтверждение ее мыслям, давление на спину прекратилось. По его мату, приходящему откуда-то сверху, Анна поняла, что у него ничего не получается. Это ее не радовало и не пугало: она устало от всего.
- Тварь! - неслись проклятия. - Вот тварь! Сука фригидная! Я тебе устрою веселую жизнь! Подохнешь в собственном дерьме! Сгниешь на цепи! - он ткнул ее ногой в бок зло, но как-то вяло, не в полную силу.
Глухо звякнули забираемые с собой бутылки. Хлопнула, закрываясь, дверь.
Долгожданные покой и одиночество - окутали сознание Анны спасительной пеленой.
гл.7
7
Какое-то время думать ни о чем не удавалось. На Анну накатывали тошнота и головокружение. Голова гудела, будто в ней поселился рой пчел, и, словно в подтверждение этому, в ушах стоял непрерывный звон.