Изольда усмехнулась:
– В своих корыстных целях.
– Точно так же, как твой отец.
Она покачала головой:
– Ты даже не представляешь, как хорошо была устроена жизнь в Роузклиффе. Ты ненавидишь моих родных и хочешь разрушить все, что было создано их руками. Ты сгораешь от ярости, но укрываешь ее под плащом справедливости, утверждая, что хочешь сделать жизнь местных жителей лучше. Но ведь не они нас ненавидят, а только ты. Ты ищешь не справедливости, а лишь желаешь отомстить.
Рис не моргнув глазом выслушал обвинения Изольды. Слабой женщине ничего больше не оставалось, как бросать ему в лицо обидные слова, хотя негодование Изольды все-таки что-то задело в нем. Вероятно, в чем-то она была права.
– Время нас рассудит, моя дорогая, – ответил он. – Скоро ты увидишь, в чем заключается правда.
Она отвернулась, ее взгляд был устремлен куда-то вдаль, в море. Рис взглянул в ту сторону, куда и она, и понял, что привлекло ее внимание, – корабль. Он уже находился поблизости от берега, на нем спускали часть парусов. Судно готовилось причалить, чтобы принять на борт человеческий груз. Он понял, что Изольда волнуется за своих слуг. Его поразил ее взгляд, столь явно отражавший ее переживания и возбуждение.
Рис прошелся вдоль стены, высота которой составляла футов пятьдесят. Амбразуры на зубцах были шире обычных, но ведь площадка вокруг башни предназначалась для наблюдения, а не для отражения неприятеля. Он в задумчивости ходил взад и вперед по площадке, ему нравилась все больше как сама башенка, так и комната внутри ее. Удаленность, ее внутренняя обособленность от замка – вот что прельщало Риса. Теперь он в должной мере оценил ту заботу, с которой Изольда устроила в этой комнате гнездышко для их несостоявшегося свидания. Он вернулся к ней. Изольда по-прежнему стояла, всматриваясь в даль. С моря налетал порывистый колючий ветер. Зима была явно не за горами, что еще больше усложняло положение Фицхью. Освободить замок бывшему хозяину теперь будет еще труднее.
Но едва он увидел развевающиеся под порывами ветра волосы Изольды, как все опасения, все тревоги отодвинулись куда-то далеко-далеко, совсем исчезли, их место заняло тихое радостное чувство счастья. Он окинул ее стройную фигуру внимательным, любящим взглядом. Сейчас она напоминала ему дикую птичку, готовую вспорхнуть и улететь от него, быть может, навсегда. Рис поежился, неприятный холодок пробежал у него по спине. Он не хотел ее терять.
Она будет принадлежать ему во что бы то ни стало. А какой это будет страшный удар для Фицхью! Рис даже зажмурился на мгновение. О большем мщении невозможно было мечтать.
Он аккуратно схватил пальцами один из ее развевающихся локонов. Шелковистость ее волос доставляла ему неизъяснимое наслаждение. Почувствовав его прикосновение, Изольда обхватила волосы, сжав их сзади на шее в кулаке, и вырвала кончик локона из его пальцев.
Она сделала быстрый шаг в сторону, и Рис машинально последовал за ней. Он понимал, что слишком назойлив, кроме того, он не был тем мужчиной, который силой добивается женщины, которая чуждается его. Слишком он был избалован женским вниманием. Однако что-то внутри его заставляло его идти за Изольдой, и он не мог противиться этому желанию.
– Тебе заключат в эту башню, – сказал он. – Вход на верхний этаж башни будет запрещен для всех. Так я хочу. Только ты и я будем здесь жить.
Она отшатнулась и с нескрываемой ненавистью взглянула на него:
– Я буду сопротивляться. Ты уповаешь на одну грубую силу.
– Моя жизнь – это постоянная борьба, – ухмыльнулся он. – Сперва я боролся, чтобы выжить. Позже – чтобы заработать больше денег. Теперь сражаюсь против своего злейшего врага. Для меня бороться – все равно что дышать. Сражайся со мной, дорогая, но только испытанным женским оружием. Может, тебе удастся убить меня доставленным наслаждением, или мы умрем вместе от него, страсть нас погубит.
Изольда опять отступила, но ее глаза странно блеснули, и он заметил их неожиданно вспыхнувший блеск.
– Да, от наслаждения, моя радость. Прошлой ночью тебе было очень хорошо в моих объятиях. Не стоит делать вид, что это не так.
– Не надо молоть чушь.
– Ну зачем же так? Как бы ты ни притворялась, я вижу тебя насквозь. Если я ласково положу руку на твое плечо, ты вся задрожишь от томления. Хочешь попробовать?
Изольда вскрикнула и стремительно отскочила в сторону. Почему ему так нравится издеваться над ней? Неужели ему мало того, что он получил? Он предал ее, разрушил ее жизнь, отнял дом ее родителей. Неужели он хочет большего? Чего же?
Как воспрепятствовать его преступным намерениям?
Она скрестила руки на груди и попыталась успокоиться.
– Ты и так уж постарался, чтобы разрушить мое представление о себе. Благодаря тебе я узнала о своей порочности. То, что я вчера согрешила с тобой, что ж, я в этом сознаюсь. Да, мне было… – тут голос Изольды задрожал и на мгновение пресекся, – очень хорошо, но свой грех и стыд я буду замаливать до конца жизни.
– Ах так! – Рис самодовольно усмехнулся. – Очень трудно хотеть того, что, как известно, надо презирать. Я правильно тебя понял?
Он попал в цель. Она едва не вздрогнула от охватившей ее страсти, острой и желанной. Однако она нашла в себе силы воскликнуть:
– Так вот, значит, к чему ты клонишь? Как ты можешь так говорить?
– Не усложняй. – Насмешка исчезла с его лица. – Когда я голоден, я ем. Точно так же поступаешь и ты. Если я умираю от голода, то ем все, что придется, ничем не брезгую ради того, чтобы выжить. К сожалению, ты никогда не бедствовала, поэтому тебе трудно понять меня. Однако тяга мужчины к женщине ничем не отличается от тяги к пище. Здесь он тоже берет то, что может взять. – Рис усмехнулся: – Подозреваю, что женщины испытывают то же самое. Прошлой ночью ты удовлетворила мой аппетит. Но я опять проголодался, также как и ты. Вот поэтому я буду держать тебя в этой башенке, ты должна быть как можно ближе ко мне. И будешь спать здесь, в комнате прямо надо мной. Нас будут разделять всего несколько ступенек.
Испугавшись такой бесстыдной откровенности, Изольда попятилась назад, пока не уперлась спиной в каменную стену башенки.
– Если для того, чтобы удовлетворить твой похотливый нрав, тебе годится любая шлюха, тебе не составит труда найти ее. Но я никогда не спущусь к тебе в спальню. Слышишь, никогда.
– Ты не забыла о моем задании? – прервал он ее, не обращая никакого внимания на ее возмущение. – Ты должна нарисовать дракона, попирающего волка. Пока ты это не сделаешь, тебе запрещается выходить за пределы этих двух помещений. А для надежности возле дверей будет стоять стража.
Изольде захотелось наброситься на него с кулаками, исцарапать его противное лицо, причинить ему такую же боль, какую он причинял ей. Но она быстро опомнилась: ему ведь только понравится ее гневная пылкость. Кроме того, физически он намного сильнее ее. Ей больше ничего не оставалось, как прибегнуть к испытанному средству, которое оставалось у нее как у слабой женщины, – осыпать его оскорблениями и облить презрением.
– Ты вознамерился выслать всех моих слуг. В таком случае мне совсем не нужно большого зала, где собираются твои прихвостни. Мне лучше находиться в одиночестве, подальше от ваших сборищ. Ладно, буду сидеть в башенке и рисовать мерзкого дракона, а также ждать приезда моего отца. Когда он вернется, тогда посмотрим, кто возьмет верх – дракон или волк. Еще поглядим, кто кого!
Она повернулась и взялась за дверную ручку, намереваясь пройти в башенку, но Рис удержал ее. Он обеими руками схватил Изольду, развернул лицом к себе, прислонив спиной к каменной стене.
– Тут и думать нечего! Обещаю тебе, что ты сама увидишь, кто над кем возьмет верх!
– Отпусти меня. Я тебя ненавижу!
– В самом деле?
Он нагнулся над ней. В тот же миг сердце Изольды застучало быстро и взволнованно, ей стало страшно. Он прижался к ней всем своим телом – деваться было некуда, позади была стена.