Картина близилась к завершению, но Изольда все чаще и чаще в задумчивости застывала перед ней, рисуя в воображении противоположный сюжет: английский волк над поверженным драконом. Волчьи клыки перегрызают длинную драконью шею – восхитительное зрелище!
Изольда украсила картину второстепенными, но весьма существенными деталями: на скалах, окружавших поле битвы, появились розы, а на заднем плане виднелись смутные очертания замка Роузклифф и люди, со страхом наблюдающие за ходом битвы. Она хотела остановиться, ведь картина, в сущности, была закончена, но непонятная сила все время подталкивала ее под руку, заставляя выписывать все новые и новые детали. Рис нисколько не возражал, напротив, ему даже нравилось столь творческое отношение к делу.
Он всегда приходил вечером, когда она заканчивала работу или даже после того, как уже успевала уйти в свою спаленку. Картина ему нравилась, об этом он говорил ей открыто в лицо. Кроме того, как бы в подтверждение своей расположенности к ней, он часто по ночам играл на гитаре и пел песни, слов которых она не могла разобрать сквозь пол, разделяющий обе спальни, но, судя по их страстному звучанию, догадаться о его подлинных чувствах было нетрудно. Изнывающей от внутреннего томления Изольде приходилось то и дело напоминать себе, кто поет эти песни: их исполняет не менестрель Ривиус, которого она полюбила, а ее давнишний, самый упорный и злейший враг – Рис.
Более недели минуло с того дня, когда Роузклифф перешел в руки Риса. Она со страхом думала о будущем. Отец, дядя Джаспер и, конечно, сам Рис были настоящими воинами, с которыми шутки были плохи. К чему могло привести столкновение между ними – об этом страшно было подумать.
Вдруг скрипнула дверь, Изольда испуганно оглянулась. Но это был не Рис, а старый дружелюбный Тилло.
– Хозяин на конюшне. Точит меч, – пояснил Тилло, входя на середину комнаты, по-стариковски шаркая ногами.
Оглядев картину с волком и драконом, он сказал:
– У тебя, дитя, настоящий дар художника.
– Я его ненавижу. Лучше бы его не было.
– Ты ненавидишь свой талант?
– И его, и это изображение.
Тилло искоса взглянул на нее:
– Но оно в самом деле удивительно впечатляющее.
Изольда бросила кисть в горшок с грязной водой так, что брызги разлетелись во все стороны.
– Вот именно, я совсем не ожидала, что у меня так получится.
– А-а, понимаю, – протянул Тилло.
– Неужели? – усмехнулась Изольда.
– Я пожил и кое-что повидал на своем веку. Есть женщины, которых сама судьба влечет на край пропасти, у них начинает кружиться голова, и они по собственной глупости падают вниз. Но почему так происходит, трудно объяснить.
Изольда замерла. Что имел в виду Тилло? Неужели он говорил о ней? Она покраснела от стыда.
– Я видел, как Рис ругал тебя, – пробормотал гость, стараясь скрыть смущение.
– Он обманул меня, – призналась Изольда. – Я по глупости поверила ему, нет, не ему, а менестрелю Ривиусу. Но теперь, когда я узнала, кто он таков на самом деле, я больше не поддамся на его уговоры.
– Слишком поздно, – обронил Тилло, рассматривая картину и, очевидно, находя в ней нечто особенное. – Слишком поздно.
Изольде стало страшно и отчего-то больно.
– Посмотрим, что будет, когда вернется отец.
– Да, вероятно, кто-то погибнет в этот день.
Изольда побледнела, и непонятно откуда взявшиеся слезы перехватили ей горло.
– Я как погляжу, тебе не очень по душе мысль, что Рис может умереть?
– Мне… мне все равно, что будет с ним.
– Зачем же лгать? – недовольно произнес Тилло, стукнув палкой о каменный пол. – Ты ведь на самом деле так не думаешь?
– Но ведь от меня ничего не зависит, – заплакала Изольда. – Они будут сражаться в любом случае.
Однако Тилло, судя по виду, не обратил внимания на ее слова. Он скинул плащ с капюшоном, затем куртку, на нем оставалась одна сорочка.
Изольда смотрела на него широко раскрытыми глазами, не понимая, что бы это могло значить.
– Может, ты хочешь искупаться? На кухне гораздо теплее, чем здесь, да и воду не придется тащить сюда, наверх.
– Дело в том, что я женщина, – застенчиво признался Тилло.
– Вот это да! – удивилась Изольда.
Менестрель протянул руку, распустил большой узел седых волос на затылке.
«Какие длинные волосы у него… у нее», – тут же поправила себя Изольда.
– Но почему ты все время пряталась под личиной мужчины? – задала вполне резонный вопрос Изольда.
Тилли тяжко вздохнула и откинула рукой прядь волос назад.
– В нашем мире женщина не может чувствовать себя в безопасности, если она одна.
– Да, я согласна, – смущенно отозвалась Изольда. – Но почему ты призналась мне, а не кому-нибудь другому? И почему именно сейчас? Война – время, как мне кажется, не совсем удобное для подобных откровений. А Рису известно?
– Мне нужна твоя помощь, – призналась Тилли, – а тебе – моя.
– Неужели Рис ни о чем не догадывается?
– Я уверена, что нет, – сухо отозвалась Тилли.
– Хотя тебе нечего его бояться.
Тилли поджала губы и задумчиво покачала головой:
– Мужчины смотрят на женщину иначе, чем на своего брата по полу. Как мужчина, пусть даже как старый, я имею какое-то влияние на окружающих, хоть и весьма небольшое, но как старуха я вообще никому не нужна. Даже если бы я была молодой девушкой, мне была бы только одна цена. – Тилли многозначительно взглянула на Изольду: – Ты понимаешь, о чем я веду речь? Я говорю о той цене, которую ты имеешь в глазах Риса.
Изольда смутилась, но быстро оправилась.
– Все-таки я не понимаю, почему ты решилась открыться именно мне, а не кому-нибудь другому. И как я могу помочь тебе?
– Мне кажется, – Тилли задумчиво всмотрелась в картину, – тебе небезразлична судьба твоего любовника.
– Он не мой любовник.
– Но по крайней мере он им был, – уточнила Тилли. – Нам обоим это очень хорошо известно. Не бойся, дитя, я вовсе не желаю его смерти. Мне кажется, что он может уцелеть только благодаря твоему посредничеству. Ты должна убежать из замка и вернуться к отцу.
Сердце Изольды подпрыгнуло и бешено забилось. Осторожно взглянув на дверь, она опять перевела глаза на Тилли:
– Ты хочешь мне помочь?
Тилли кивнула.
– Но почему?
– Я уже стара. И мне хочется окончить свой век на покое, в тепле и уюте.
– А у тебя нет семьи? Родных?
Тилли помрачнела, но глаза ее сердито заблестели.
– У меня никогда не было детей. Я два раза была замужем, но мужья прогоняли меня, потому что я не принесла им сыновей, наследников. Впрочем, какое сейчас это имеет значение? – Она сердито махнула рукой. – Мне нужно спокойное место, где я могла бы дожить остаток своих дней. Не здесь, в замке, – торопливо добавила она. – Может быть, твой дядя приютит меня у себя.
– Но почему ты не хочешь остаться здесь? – удивилась Изольда.
– У меня есть на то особые причины, – сконфузилась Тилли. – Ну, так что ты решила, дитя? Воспользуешься моим советом и поспешишь на выручку Рису или нет?
– Почему ты решила, что мой побег спасет ему жизнь?
– Потому что ты переживаешь за него.
– Ты так считаешь? Да я его ненавижу.
Тилли покачала головой и впервые за все время улыбнулась:
– Нет, ты не питаешь к нему ненависти. Он слишком тебе нравится, а ты ему. Но когда огонь вашей страсти поутихнет, когда ты увидишь, насколько мало ценит мужчина женщину, вот тогда наступит время для ненависти. Но не сейчас.
Изольда растерялась, смешалась, но быстро пришла в себя, вспомнив отца с матерью.
– Ты не права. Не все мужчины таковы. Возьмем моего отца – он до сих пор любит и глубоко уважает мою мать.
Тилли недоверчиво фыркнула:
– Неужели она до сих пор красива? Неужели он до сих пор спит с ней?