– Да, они по-прежнему любят друг друга.
– Если это правда, тогда они представляют собой исключение. Впрочем, не принимай мои слова слишком близко к сердцу. Рис не такой уж плохой человек. Он намного лучше многих мужчин, которых я знаю. Он всегда придет на помощь, таков его характер. – Тилли чуть помедлила. – И у тебя тоже точно такой же характер, ты не можешь не поддержать человека в трудную минуту.
Изольда окинула Тилли долгим испытующим взглядом.
– Не знаю, как быть, ведь главное для меня – сохранять верность семье. Это превыше всего.
Лицо Тилли сморщилось.
– Неужели ты думаешь, что я способна на предательство? Я хочу, чтобы Рис остался в живых. Именно поэтому и собираюсь помочь тебе убежать. Отговорить его от безумных затей я не в силах, он делает все для того, чтобы свернуть себе шею. Твой отец однажды уже сохранил ему жизнь, тогда его попросил об этом его брат Джаспер. Если ты, любимая дочь и племянница, как-нибудь уговоришь их обоих, может быть, и на этот раз Рису все сойдет с рук.
К заточке меча Рис относился внимательно и очень старательно. Он помнил старое мудрое правило: оружие никогда не предаст в отличие от людей. Острый меч, смазанные ножны – все это были признаки, безошибочно указывающие на опытность и ловкость воина. Но сегодня все его мысли были посвящены любимой женщине, которую он в последние дни намеренно обходил стороной.
Перед собой ему не было смысла лукавить. Может быть, поэтому он придумал хитрый план. Он специально избегал встреч с ней, чтобы пробудить в ней желание самой прийти к нему. О, с каким нетерпением он надеялся взять верх над гордой и своенравной Изольдой Фицхью!
Он вытер рукавом влажный от пота лоб и надолго задумался, рассматривая блестевший клинок. Опять неприятная правда встала перед его мысленным взором. Он старался лишний раз не видеться с ней, но почему? Да потому, что боялся не выдержать и уступить тому страстному желанию, которое она пробуждала в нем. Если бы только она догадалась о том, как сильно он ее хочет…
Нет, он ни в коем случае не вправе показывать ей истинные чувства. Ведь так можно только все испортить. Она должна видеть в нем не насильника, а любимого человека.
Рис методично точил и точил лезвие меча, пытаясь за привычными заботами забыть о душевных переживаниях. И внезапно ощутил чье-то присутствие прямо у себя за спиной. Он вздрогнул и порезал палец.
– Черт! Черт! – выругался Рис и резко обернулся назад. – Ньюлин? – удивленно вскрикнул он, прижимая порезанный палец к губам. – Ты так тихо подкрался, словно вор ночью.
– О, меня не стоит бояться! Я не плету никаких заговоров, – усмехнулся старый бард. – Можешь не размахивать мечом. Я не желаю тебе зла.
– Хотелось бы верить, – буркнул Рис, опять берясь одной рукой за точильный камень, а другой – за меч.
– Постарайся, – ответил Ньюлин.
– Зачем пожаловал?
– Я хочу поговорить о твоих друзьях, им, конечно, хорошо в Роузклиффе, но не всем.
– Что-то я тебя не пойму. К чему ты клонишь?
– Я говорю не о Глине, и не о Дэфидде, и даже не о местных жителях, я имею в виду твоих верных спутников, бродячих актеров.
Рис прислушивался к словам Ньюлина не слишком внимательно.
– Лайнус и Гэнди многое испытали на своем веку, жизнь у них была несладкая, так что сейчас они по праву наслаждаются покоем и сытой жизнью. И они преданы мне, – вдруг возвысил он голос, как бы подчеркивая, что непоколебимо верит в преданность своих товарищей.
– Конечно, конечно. В этом нет никаких сомнений, однако речь идет о Тилло.
– Тилло? – Рис вскинул глаза на Ньюлина. – Неужели ты хочешь сказать, что старик мне не верен?
Услышав нотки негодования, Ньюлин мягко улыбнулся, как бы прогоняя нелепые подозрения, которые могли возникнуть в голове у Риса.
– Я прекрасно понимаю, какой глубокий смысл скрывает в себе слово «верность». Однако у человека порой бывают личные желания, прихоти. Известное дело, у каждого своя воля. Хотя порой меня удивляет, куда она заводит человека.
Ньюлин зябко поежился. Рис что-то буркнул, не отрываясь от дела. Бард медленно повернулся, намереваясь идти по своим делам, но Рис, опомнившись, задал волновавший его вопрос:
– Скоро ли сюда пожалует Фицхью?
Ньюлин задумчиво уставился в полумрак конюшни.
– Очень скоро.
– Значит, ему уже известно о том, что здесь произошло?
Бард лишь молча кивнул и принялся по привычке раскачиваться из стороны в сторону. Рис терпеть не мог этой привычки Ньюлина, она его почему-то выводила из себя.
– Будь осторожен, молодой человек. У тебя благие намерения, но так может получиться, что цели ты не достигнешь.
– Посмотрим, – отрезал Рис, сердито глядя на барда.
Кого-нибудь другого такой взгляд испугал бы. Но только не Ньюлина.
– Конечно, ты вырос, возмужал. Теперь ты сильный и доблестный воин. Однако будь осторожен. Не забывай, что ты сын ап Овейна.
– И всегда им останусь! – сердито сказал Рис, взмахнув наточенным мечом.
– Что верно, то верно, – ничуть не испугавшись, ответил Ньюлин. – Я молюсь лишь об одном: чтобы твоя воля прислушивалась к голосу разума.
Увидев посланца, подходящего к мужу, Джослин слегка поморщилась. Неужели очередное приглашение на званый обед? Или просьба о денежной помощи? Или очередное собрание политических единомышленников? Хотя они были в Лондоне всего три дня, но столичная суета ей начинала надоедать. Разговоры, собрания, совещания, казалось, всему этому никогда не будет конца.
Придворная жизнь только издали выглядела заманчивой и привлекательной. На самом деле она оказалась скучной и бессодержательной. Но как ей объяснил муж, все со временем должно было утрястись. Молодая королева Элеонора внимательно следила за порядком, целиком и полностью разделяя властные устремления мужа, и всеми силами стремилась подчеркнуть достоинство королевской власти.
– Далеко ли вы собрались? – спросила Ронуэн, шутливо толкая Джослин в бок.
– Будто не знаешь? Сегодня вечером нас пригласили на прием к королеве. Наверное, посланец хочет сообщить, какое место за столом нам отведено, чтобы никого не обидеть.
Ее сарказм угас, как только она увидела помрачневшее лицо мужа. Неожиданно Рэнд вскочил и схватил посланца за грудь.
– Как это произошло? Ведь Роузклифф неприступен!
– Да, милорд. Но он всех обхитрил.
– Осборн не так глуп, чтобы дать себя провести.
– Рэнд! Что случилось? – испугалась Джослин.
Он повернул к ней свое покрасневшее от гнева лицо:
– Роузклифф захвачен. Изольда в плену.
– Но она жива и здорова, – торопливо вставил гонец. – Кроме того, почти не было пролито крови, никто не погиб при захвате замка.
– Моя дочь! – Джослин схватила мужа за руку. – Скажи мне, что с ней?
– Этот сукин сын Рис ап Овейн захватил Роузклифф. – Рэнд не говорил, а словно выплевывал слова. Отведя глаза от съежившегося от страха гонца, он обернулся к брату: – Зачем я только послушался тебя? Мне следовало убить этого щенка десять лет тому назад.
Его брат Джаспер стиснул кулаки, желваки заходили у него на лице. Ронуэн сразу поняла, что ее муж сердится не на него, а на Риса.
– Если хоть один волосок упадет с головы Изольды, я собственными руками задушу этого негодяя, – решительно произнес Джаспер. – Ну-ка доложи поподробнее, что же произошло в Роузклиффе.
Рассказ гонца был краток, впрочем, и рассказывать было почти нечего. Джослин слушала внимательно, пытаясь нарисовать в воображении картину происходящего в ее родных краях. Ее напугала мысль, что могло произойти с ее любимым Роузклиффом, а также с его обитателями, которых почти всех куда-то выслали. Хотя за Изольду она волновалась намного меньше, чем Рэнд.
– Не бойся, ведь он держал ее на руках, когда та была малышкой, – попыталась успокоить она мужа. – Он не причинит ей зла.
– Когда это было, нашла что вспоминать, – хмуро бросил Рэнд, шагая в сторону конюшни.
– Да, он тогда был мальчишкой, злым и своенравным. Но вспомни, как он был ласков и нежен с ней.