— Д-да, я… понял, — отмер Адриан, и попытался вставить ногу в штанину. На данный момент это оказалось непосильной задачей, так как нужное отверстие то и дело ускользало куда-то в сторону, а нога волшебным образом становилась то слишком длинной, то отказывалась сгибаться в нужном направлении. Кажется, действие наркотика продолжалось.
— Короче, ваша задача продержаться здесь еще сутки и не наделать глупостей. Дальше придется справляться самим, так как нельзя, чтобы меня здесь засекли. Одевайся и ложись спать, к утру должно стать легче. Воду я вам спрячу вон в том углу, чтобы не привлекало внимание. Не ешьте и не пейте больше ничего, что вам будут приносить, понял?
— Да. А почему вы…
— Умолкни, — приказал Молчун и вышел за дверь, чтобы через мгновение вернуться с неприметной серой сумкой, которую спрятал в нише. — Я и так рассказал слишком много. Спи.
Адриан еще какое-то время просидел в темноте, тупо пялясь в то место, где была дверь. Одна нога так и застряла в штанине, а другую он успел отсидеть до потери чувствительности. Но сейчас все это казалось не важным. Странная речь Молчуна смогла вырвать его из пропасти самобичевания, в которую он сам себя загнал. Бандит прав, ему нельзя отчаиваться. Он должен поддерживать Маринетт! Хотя бы сейчас помочь всем, чем сможет. Пусть он и решил, что больше не будет Нуаром, но это не значит, что Адриан Агрест готов полностью сдаться. Он обязательно защитит Маринетт и поможет ей попасть домой. Молчун сказал, что нужно подождать еще день. Интересно, что он имел в виду? К тому моменту перечислят все деньги? Или он сумел как-то передать весточку в полицию? И почему его лицо кажется таким знакомым? Стоп! Лицо!
Только сейчас Адриан вспомнил, что все это время мужчина был без маски. Вот только в свете фонарика разглядеть его лицо внимательно не получилось. Кого же он напомнил ему?
Усталость и нервное напряжение все же пересилили, и Адриан заполз под теплое одеяло, еле сумев натянуть на себя одежду. Завтра. Об остальном он подумает завтра.
Маринетт проснулась от того, что ей было жарко. Причем как-то уютно жарко. Впервые за несколько дней сырость подвала не проникала под одеяло, заставляя морщиться и искать более удобную позу.
Она попыталась перевернуться, но голова на такое простое действие отозвалась болью. Все тело ломило, словно она пару дней без снятия трансформации за очередной акумой гонялась.
Глаза получилось открыть примерно с третьей попытки, и Маринетт невольно вспомнила тот день, когда попала в этот надоевший до чертиков подвал. Тогда у нее было похожее состояние. Перед носом неожиданно оказался край чего-то зеленого и мягкого, что в итоге оказалось одеялом. Вот почему было так тепло. Это одеяло было достаточно толстым и большим, чтобы полностью укрыть обоих пленников. Но откуда оно здесь? А еще одежда? Когда она успела одеться? Что вообще вчера было?
Рука, обнимавшая ее за талию, напряглась, и Маринетт почувствовала, как спавший рядом Адриан чуть повернулся. Присмотревшись, она заметила, что он тоже одет в свою нормальную одежду. Когда они успели?
— Доброе утро, — сонно пробормотал парень и вяло улыбнулся. Но стоило ему разглядеть одеяло и свой наряд, как улыбка мгновенно пропала с лица. Он побледнел и с каким-то странным выражением посмотрел на Маринетт.
— Т-ты в порядке? Как… как себя чувствуешь?
— Голова немного кружится. И пить хочу, — шепотом ответила девушка, так как от сухости во рту голос почти отказал. — А что случилось? Откуда взялась одежда?
— Вот, держи, — Адриан протянул ей небольшую бутылочку воды, продолжая настороженно вглядываться в лицо. — Это… Молчун принес. И одеяло. И аптечку. Ты… ты вчера заболела. Точно, у тебя даже температура поднялась! Вот я и попросил, а он… Ты… помнишь, что б-было вчера?
— Я… — Маринетт честно попыталась вспомнить, что именно произошло прошлым вечером. Кажется, они разговаривали, потом выпили воды перед сном, а потом… Потом все как в тумане. Она помнила, что ей было очень жарко. И какие-то странные силуэты, испуганное лицо Адриана, остатки ее майки, почему-то валявшиеся на полу недалеко, а потом просто темнота. Было что-то еще. Что-то страшное, о чем ей не хотелось вспоминать. Она действительно заболела? Из-за температуры не могла понять, что происходит? — Нет, не особо. У меня был жар? Это… это ты меня переодел? С-спасибо. Так… намного удобнее…
Адриан облегченно выдохнул и закрыл глаза. Не помнит. Слава всем богам, она не помнит вчерашний ужас! Значит, нужно просто постараться… Эй, почему она замолчала? И что это за взгляд?
— Маринетт? Что-то случилось? Тебе опять плохо? Опять снился кошмар?
Девушка не отзывалась. Она молча смотрела куда-то ему за спину, и ее зрачки постепенно расширялись, свидетельствуя о том, что она видит что-то пугающее.
Маринетт слушала его голос словно через толщу воды. Все вопросы и эмоции отошли на второй план. Остался только страх. Липкий, всепоглощающий страх, постепенно обволакивающий сознание. И вызывала его маленькая красная туфелька, лежавшая в дальнем углу. Точнее, не сама туфелька, а тот поток воспоминаний, который обрушился на девушку, стоило ей увидеть этот поцарапанный кусочек красной кожи. Странные образы и пугающие прикосновения из ее памяти сложились в цельную картину. И это точно не было кошмарным сном. И даже не бредом воспаленного температурой сознания. Это было реальностью.
— Он… он… он был здесь, да? — Маринетт затрясло от отвращения, когда она вспомнила прикосновения мерзких холодных пальцев. — Это… это ведь был не кошмар? Этот… этот… мерзавец… он надел на меня… туфелька! Он надел на меня эту чертову туфельку, я помню! А потом посмел лапать меня своими мерзкими руками! Это… это было ужасно! И потом он… он… я… не помню, что было потом. Но я помню его гадкий голос! Он… он м-меня и… из-знаси…
— НЕТ! — крикнул Адриан и крепко обнял плачущую девушку. — Нет, Маринетт, он ничего не сделал! Он не успел! Слышишь? Он ничего тебе не сделал! Этот гад подлил в воду какой-то наркотик, чтобы мы не смогли сопротивляться. Но Молчун пришел вовремя и вырубил его. Слышишь, он его остановил. Этот извращенец просто сильно напугал тебя, ничего больше. Не плачь, пожалуйста! Мне так жаль, Маринетт. Это я виноват, прости. Я ведь обещал защищать тебя, но ничего не смог сделать, прости Маринетт! Если хочешь, можешь ударить меня. Я заслужил. Только не плачь, пожалуйста!
Маринетт крепко вцепилась в него, стараясь хоть немного унять рыдания. Она вспомнила, как Адриан лежал на полу, беспомощно глядя на нее, а по его лицу стекала кровь. Стоп, кровь? Его ранили?
Эта мысль послужила спусковым крючком, отогнавшим страх на задний план. Слова Адриана, наконец, достигли сознания. Крыса ей ничего не сделал. Пришел Молчун и прогнал его. Нельзя поддаваться панике! Она ЛедиБаг, и стычка с простым извращенцем не должна так капитально выбить ее из колеи!
Самовнушение помогало не особо. Сознание то и дело подбрасывало воспоминания о вчерашнем. Хотелось немедленно встать под горячий душ, чтобы смыть с себя ощущение этих мерзких прикосновений.
Кажется, Адриан продолжал что-то говорить. То и дело извинялся и обещал, что больше не даст ее в обиду. Маринетт не слушала. Ее взгляд был прикован к маленькой капле крови на его лице. Похоже, что он нечаянно задел вчерашнюю ранку, и теперь красная капля медленно набухала на нижней губе. Точно, его же ударили! Эта крысоподобная сволочь сам сказал, что ударил «вредного мальчишку». Сознание словно отключилось. Как будто кто-то поставил в мозгу специальную заслонку, которая отсекла все страшные воспоминания и отодвинула их на второй план. Сейчас единственной связной мыслью было беспокойство за Адриана. Ранку нужно обработать! И синяк на лице. Он, наверное, болит. Точно, аптечка! Адриан сказал, что Молчун принес аптечку.