— Как ты можешь так говорить? — Воскликнул мужчина и хлопнул дверью, которая до этого была открыта. — Твой сын пропал уже несколько дней назад, а ты говоришь, что он сегодня вечером вернётся. Я уверен, что его уже нет на этом острова. Возможно, его уже и в живых нет.
— Что ты имеешь ввиду? — Стоик поднял глаза на друга детства.
— Его забрала Ночная Фурия после того, как защитила от Ужасного Чудовища, — ответил Плевака и покачал головой. — Иккинг протянул к ней руку и коснулся её морды, а после дракон встал на задние лапы, обнимая его передними, и улетел, прижав нашего Иккинга к себе.
— Что ты такое несёшь? — Воскликнул вождь, поднимаясь со своего места.
— У тебя больше нет сына, — ответил кузнец и вышел из дома вождя, снова громко хлопнув дверью.
========== Глава 2 ==========
— Нет, — однажды с утра раздался крик на всю обитель. — Нет, Сапфира, нет. Ты не можешь. Сапфира, очнись же.
Иккинг, а кричал именно он (впрочем, больше некому), толкал чёрную дракониху, пытаясь привести её в сознание. Её грудь не поднималась и не опускалась, не было слышно, как бьётся её большое и доброе сердце. Ему было двенадцать лет, а он во второй раз лишился матери.
Это было чистой правдой. Сапфира, принёсшая ребёнка в обитель, стала ему настоящей мамой, которой ему не хватало так много лет. Она научила его и Беззубика, которого Иккинг считал своим братом, всему, что знала сама. Научила различать растения (какие из них ядовиты, а какие наоборот — являются лечебными), научила видеть ветер и различать воздушные и подводные потоки. Пускай, у Иккинга и не было крыльев, но он летал на Беззубике (которому эту информацию знать обязательно), посчитав, что с братом ему будет куда безопаснее, чем с каким-либо другим драконом.
Иккинга любили все драконы и в первую очередь за то, что он понимал их. И понимал не на том уровне, чтобы просто понимать их речь. Он чувствовал их на подсознательном уровне, даже не задумываясь об этом. Он просто чувствовал, что нужно каждому, кто и что любит. Знал, когда рептилие дать драконьей мяты (название он придумал сам, когда увидел, как на неё реагирует Беззубик), или, например, просто почесать крыло.
Смутьян удивлялся таким способностям человеческого детёныша. Он думал, что легенда, которую много лет назад он слышал от «говорящих с драконами», вымысел. Но она оказалась правдой, и сейчас, лежа в своём озере и наблюдая, как Иккинг ведёт себя с другими драконами, он понимал, что Драконий Король пришёл.
Новость о том, что Ночная Фурия погибла, быстро дошла до Короля. Сапфире было достаточно, чтобы в один из ближайших дней не открыть свои голубые глаза, которые так нравились Иккингу потому, что они были единственными. У всех других драконов можно было встретить зелёные, янтарные глаза. Редко встречались коричневые или красные (в основном у класса Камнеедов. Например, у Шёпота Смерти или Вопля Смерти). Но только не голубые. Ночные Фурии были единственными драконами, которые могли иметь абсолютно любой цвет глаз.
Несколько дней гнездо скорбело по погибшей драконихе, потому что её уважал каждый дракон обители, её уважал и Смутьян. Но больше всего её любил Иккинг, который не отходил от уже холодного тела мамы почти неделю.
— Брат, — в пещеру, где жили Ночные Фурии, зашёл Беззуб.
Он прекрасно понимал состояние своего названного брата, но старался держаться, чтобы показать пример Иккингу. Они остались друг у друга одни, поэтому им нужно было держаться вместе.
— Я понимаю, тебе очень трудно, — Беззубик подошёл к мальчику и лёг рядом, накрыв его своим крылом. — Это сложно. Очень сложно. Но ты даже не знаешь, как сложно мне. Она была рядом со мной всё время, сколько я себя помню. Мы должны держаться. Маме бы не понравилось, что мы сидим и распускаем нюни.
— Ты прав, — открывая глаза, которые после стольких дней вновь вспыхнули, ответил Иккинг. — Мы не должны падать духом. Мама видит нас с неба, поэтому мы покажем ей, что мы из себя представляем. Покажем, чтобы она гордилась нами.
— Чтобы мы не сделали, она всё равно будет гордиться нами, — ответил Беззуб, поднимая крыло. — Потому что она любит нас.
— Твой названный брат прав, — раздался голос Смутьяна у мальчика в голове.
Это было ещё одной особенностью, которую открыл Иккинг — с Вожаком гнезда — Смутьяном — он мог делиться мыслями. Они слышали мысли друг друга на достаточно большом расстоянии. Это помогало Иккингу не влипать в неприятности, которые частенько затягивали мальчика и Ночную Фурию, когда они летали и изучали близлежащие острова.
— Ваша мать, пусть она тебе и не родная, любит вас обоих, — продолжил Левиафан.
Беззубик, увидев, что глаза брата заволокла белая пелена, перестал трогать его и стал смиренно ждать, когда же Иккинг перестанет вести с Королём беседу. Дело в том, что Фурия хотела полетать, но летать со своим названным братом ей было куда приятнее, чем в одиночку.
— Я почти и не помню свою семью, — вздохнул мальчик, а Беззуб перевёл на него свой взгляд. — С того момента, как Сапфира забрала меня сюда, прошло всего лишь два года, а я уже многое не помню.
— Это нормально, — ответил Смутьян. — Ты ещё молод, и твой организм запоминает только самое важное. Только хорошие события твой жизни до того, как ты появился в гнезде.
— У меня была сестра, — вдруг сказал Иккинг, а Вожак, лёжа у себя в небольшом озере, непроизвольно вздрогнул. — Это единственное моё воспоминание с когда-то родного острова Олух.
POV Иккинг
— Как думаешь, Смутьян будет сильно злиться, когда узнает, что я уже достаточно долгое время общаюсь с человеком? — Спросил я, опираясь на бок Беззубика.
Мы лежали на берегу океана недалеко от обители и наслаждались жизнью. Перед нами горел небольшой костёр, который мне помог развести Беззуб и на котором я жарил наловленную нами рыбу.
— Тебе уже пятнадцать зим, — посмотрел на меня братец. — Тем более Вожак давно говорил тебе, что пора уже идти на контакт с людьми. Пусть постепенно, но пора. Я думаю, что тот торговец неплохое начало.
— Он назвал меня «мастер Иккинг», — усмехнулся я и погладил дракона по чёрному боку. — Он сказал, что я пропавший пять лет назад сын вождя, но мне это ни о чём не говорит.
— Ты думаешь, что он соврал тебе? — Спросил Беззубик, подняв голову с передних лап и посмотрев на меня.
— Всё же что-то не даёт мне довериться ему до конца, — вздохнул я и прикрыл глаза. — Да, он помогает мне. Научил писать и читать. Научил нескольким языкам, но мне почему-то кажется, что он уже кому-то рассказал о нас с тобой, приятель.
— Если бы он рассказал кому-то, то было бы два варианта, как бы вся эта история кончилась, — Беззуб вздохнул и, судя по моим ощущениям, снова положил голову на лапы. — Его могли бы посчитать сумасшедшим и убить. А, если бы поверили, то уже давно бы приплыли бы вместе с ним, чтобы вживую увидеть «Покорителя Ночных Фурий».
— Не напоминай, — рассмеялся я. — Ох, Великий Один, надо же было так сказать. До сих пор смешно становится, когда вспоминаю его выражение лица и его первые слова в наш адрес.
— Знаешь, я думаю, ты не зря пошёл с ним на сделку, — вдруг произнёс Беззубик, когда наше молчание затянулось.
— Что ты имеешь ввиду? — Открыл глаза я и посмотрел на брата.
— Ты сможешь многому научиться, если продолжишь общение с этим человеком, — ответил братец. — Так же, если он знает, кто ты и откуда, то мы можем слетать на твой родной остров и посмотреть, как живёт твоя бывшая стая.
— Племя, — автоматически поправил я.
— Нет никакой разницы, — фыркнул Беззубик.
— Но Смутьян же тоже знает, откуда я, — задумавшись, через несколько минут произнёс я. — Зачем же нам тогда ждать около месяца, когда в водах около обители появится Йохан, когда мы можем спросить у Вожака и уже сейчас отправляться в путь? Братец, что думаешь?
— Боюсь, что ты разочаруешься, когда увидишь остров, с которого тебя забрала мама, — не поднимая головы с лап, ответил Беззубик.
— Вожак, Великий Смутьян, прошу, ответь мне, — закрыв глаза, мысленно произнёс я.