— Простите, господин председатель, я просто не могу говорить, не зная глаголов. Может, кому-то и привычно объясняться словами вроде «Я еда стол», но мне привычнее сказать «Я ем за столом»! Так можно было бы обязать учеников стараться говорить только на вашем общем языке, так быстрее развивалось бы чувство речи. Постепенно мы переходили бы от простых фраз к длинным, а это стимул выучить новые слова.
— А как учили вас?
— Просто, в период изучения языка все общение только на нем. Дали основы, а потом учителя добавляли нужные слова, давали задания, описывать картины, или вещи, которые мы видим в классе, из окна, на прогулке. А не зубрить без перерыва слова, которые забываются, так как их не употребляют!
О’Рейли оценил критику, и поговорил с начальником и учителем языка. Те его не понимали.
— Господин председатель, мы все время учим по такой методике, и у нас хорошие результаты. Понимаете, подходить с методами обучения в наших школах к этим ученикам мы пробовали, но они путались, не могли правильно формировать фразы, да вы поговорите с большинством переводчиков, они до сих пор не умеют правильно строить фразы, да и в местоимениях путаются! Их этому уже не научить! Тут ничего не поделаешь, мозги не те!
— Мозги, говорите? Какие древние языки вы учили?
— Я- английский, — с достоинством ответил начальник.
— Я- филилог, нас учили четырем древним, я владею английским, русским, французским и немецким.
— Прекрасно, сейчас я приглашу своего избранного, и вы с ним поговорите. Ты, господин начальник — на английском, а вы, господин учитель еще на русском и французском! Насчет немецкого, не знаю. А потом скажете, кто виноват, способ преподавания, или мозги.
Артур попросил пригласить Эльриана. Тот пришел, слегка поклонился и приветствовал всех на английском.
— «Умница», — подумал председатель.
— Прошу вас, поговорите со своим учеником, что его не устраивает в вашем методе обучения! Господин учитель, я думаю, поймет вас.
Разговора не получилось, так как ученик владел языком гораздо лучше начальника. Зато в разговор включился сам учитель, которому надоело объяснять начальству фразы на английском. Учитель и ученик быстро нашли общий язык.
— Я так понял, вы понимаете друг друга, попробуйте русский! — предложил О’Рейли.
Беседа продолжилась. От уроков общеземного языка перешли к литературе, а когда ученик продекламировал почти половину первой главы «Евгения Онегина», учитель сдался и признал свое поражение.
— Думаю, французский мы пробовать не будем, так как на нем я уверенно только читаю и пишу! Как и на немецком, просто спрошу, немецкий вы тоже учили?
— Да, но на нем я тоже лучше читаю, чем говорю — скромно признался Эльриан. Его отпустили.
— Итак, господа, вынужден признать, что в нашем случае мозги «не такие» у нашего дорогого начальника. У ученика с ними все в порядке, не так ли? Ваша ошибка в том, что вы до этого учили в основном неграмотных рыбаков, которые родной язык плохо знают, а изъясняются при помощи мата! Редкие аристократы, скорее, по происхождению, не по образованию, не в счет. А сейчас у нас молодые люди, закончившие среднее образование, которое у них хорошо поставлено в большинстве учебных заведений, А в привилегированных, так еще чуть ли не лучше нашего. Первый прокол был, когда мы пытались учить сложению 2+2 людей, изучавших в последних классах основы высшей математики, и учили писать палочки и крючочки людей, пишущих от руки лучше нас, так как у них сейчас нет пишущих машинок и компьютеров. Лет 200 назад, оказываются были, да что, есть и сейчас, нет электричества. Зато есть телеграф, с азбукой Морзе, который работает на аккумуляторах, которые заряжают динамо-машины на конной тяге. Называется «королевская связь». Не знали? Так вот, они учиться умеют, давайте и мы будем их учить на должном уровне. Убедил?