- Здесь, сэр, - сказал мне Уэйтли; слово "сэр" у него прозвучало удивительно дерзко, - собираются сотрудники полиции.
- Эй, - сказал я, - я должен поговорить с...
Но в этот момент он вышел и закрыл дверь, не дав мне договорить фразы, заключительным словом которой должно было стать слово "Линдберг".
Ко мне со скучающим видом подошел пузатый круглоголовый полицейский лет пятидесяти с жесткими маленькими глазами за очками с проволочной оправой и лицом, таким же помятым, как и его коричневый костюм.
- Кто ты такой? - спросил он монотонным голосом, который едва не сорвался на крик. - Что тебе нужно?
Я решил, что следует показать ему свой жетон, что и сделал после того, как положил саквояж.
- Геллер, - сказал я, - Чикагское полицейское управление.
Он не взглянул на жетон, а продолжал смотреть на меня, потом медленно уголок разреза в том месте, где должен был быть его рот, приподнялся - то ли от удивления, то ли от отвращения, то ли и от того, и от другого.
- Я приехал, чтобы встретиться с полковником.
- У нас здесь несколько полковников, сынок.
Я пропустил эту фамильярность мимо ушей и спрятал жетон.
- Вы здесь старший?
- Старший здесь полковник Шварцкопф.
- О'кей. Позвольте мне тогда, поговорить с этим полковником.
- Он сейчас совещается с полковником Линдбергом и полковником Брекинриджем.
- Ну тогда скажите им, что прибыл полковник Геллер.
Он ткнул меня в грудь своим твердым указательным пальцем:
- Это не смешно, сынок. К тому же тебя никто сюда не звал. Тебе здесь нечего делать. Лучше тебе вернуться в Чикаго вместе с остальными жалкими проходимцами.
- А еще лучше тебе поцеловать мою задницу, - весело сказал я.
Маленькие глазенки расширились, он хотел на меня наброситься.
- Не трожь меня, старик, - дружески предупредил я его, подняв одну бровь и указательный палец.
Более тридцати пар глаз копов штата уставились на меня, готового сойтись в рукопашной с зарвавшимся коллегой, вероятно, каким-нибудь несчастным инспектором.
Это был неприятный момент, который мог закончиться плачевно для меня.
Я поднял обе руки ладонями наружу, сделал шаг назад и улыбнулся.
- Извините, - сказал я. - Я проделал длинный путь и немного утомился. Здесь все находятся под давлением, и у всех нервы немножко напряжены. Давайте не будем ссориться, а то газетчики выставят нас круглыми дураками.
Инспектор (или кто он там был) подумал над этим, потом холодно и достаточно громко, чтобы как-то спасти свою репутацию, произнес:
- Покинь командный пост. Тебе здесь нечего делать.
Я кивнул, поднял свой саквояж и вышел из гаража.
Качая головой, проклиная тупость инспектора и свою, я постучался в дверь недалеко от большого гаража. Я хотел уже стучаться второй раз, когда она приоткрылась, и из нее выглянуло бледное и красивое женское лицо; коротко подстриженные волосы дамы были такими же темными, как ее большие карие глаза, страстный блеск которых несколько контрастировал с ее розовощекой, свежей красотой.
- Да, сэр? - спросила она, произнеся букву "р" на шотландский манер, тоном, в котором сквозила тревога.
Я снял свою шляпу и улыбнулся вежливо.
- Я полицейский. Приехал сюда из Чикаго. Полковник Линдберг просил...
- Мистер Геллер?
- Да, - сказал я, радуясь тому, что меня не только приняли за человеческое существо, но и узнали. - Натан Геллер. У меня есть удостоверение личности.
Она улыбнулась усталой, но обаятельной улыбкой.
- Пожалуйста проходите, мистер Геллер. Вас ждут. - Взяв мое пальто, шляпу и перчатки, она сказала: - Меня зовут Бетти Гау. Я работаю на Линдбергов.
- Вы были нянькой ребенка.
Она кивнула и повернулась ко мне спиной, прежде чем я успел ее еще о чем-то спросить, и я пошел за ней через комнату, похожую на приемную, - хотя в тот момент в ней никто не читал журналов, не слушал радио и не сидел за столиком для игры в карты, - в коридор. Следуя за ее аккуратным, мерно подрагивающим под простым бело-голубым платьем в клеточку задком, я впервые в этот день испытал положительные эмоции.
В кухне, площадь которой была больше площади моей однокомнатной квартиры, женщина лет пятидесяти с лошадиным лицом в белой поварской одежде мыла посуду. За большим круглым дубовым столом, сложив руки словно для молитвы, сидела маленькая изящная женщина лет двадцати пяти с красивыми голубыми глазами, в которых застыла тревога, и печальной улыбкой на строгом прекрасном лице. Перед ней на столе стояли явно не тронутые чашка с мясным бульоном и поменьше - с чаем.
Я сглотнул и остановился. Сразу узнал в ней жену полковника Линдберга, Энн.
- Извините, - пробормотал я.
- Миссис Линдберг, - сказала Бетти, сделав жест рукой в мою сторону. Это мистер Натан Геллер из чикагской полиции.
Бетти Гау удалилась, а Энн Морроу Линдберг поднялась - я не успел попросить ее не вставать - и протянула мне руку. Я пожал ее - кожа была холодной, зато улыбка теплой.
- Спасибо, что вы приехали, мистер Геллер. Я знаю, мой муж очень хочет встретиться с вами.
На ней было простое темно-синее платье с белым воротником; темные волосы ее были зачесаны назад и завязаны голубым клетчатым шарфом.
- Я тоже очень хочу с ним встретиться, - сказал я. - Это будет большая честь для меня, мэм. Жаль только, что встреча наша произойдет при столь печальных обстоятельствах.
Она попыталась улыбнуться веселее, но это у нее не получилось.
- Возможно, с помощью таких людей, как вы, обстоятельства изменятся в лучшую сторону.
- Я надеюсь на это, мэм.
Ее печальные глаза блеснули.
- Вам не обязательно называть меня "мэм", мистер Геллер, хотя я очень признательна вам за вашу галантность. Вы устали с дороги? Должно быть, устали. Боюсь, вы опоздали на ленч... Но ничего, мы что-нибудь найдем для вас.