Лицо Линдберга потемнело. Он сказал:
- Стоит ли начинать расследование с такого предположения? Мне как-то сказали, что самая большая ошибка детектива - это принимать поспешное решение о том, кто и что стоит за преступлением.
Айри и Уилсон заерзали на стульях; движения их были идеально скоординированы, как у танцовщиц. Я улыбнулся.
- Вы правы, полковник, - сказал Линдбергу Айри. - Мы сосредоточим наше внимание на Конрое, найдем его и поговорим с ним. Однако мы не считаем это основной версией... потому что полагаем, что Капоне неискренен.
- Полковник, - сказал Уилсон. - Знаменитый Большой Аль хочет выйти из тюрьмы.
Куда вы, ребята, его засадили, и вы проклянете себя, если позволите этому ублюдку выйти на свободу даже ради того, чтобы спасти жизнь ребенка.
Линдберг посмотрел на меня своими ввалившимися глазами:
- Что вы думаете, Нейт?
- О Капоне? Возможно, это обман. Но я думаю, нам не следует на этой начальной стадии расследования исключать возможность, что Капоне сам организовал это похищение.
- Абсурд, - сказал Уилсон.
Однако Айри сохранял молчание.
Я пояснил:
- Вы сами сказали, что он отчаянно пытается выбраться из тюрьмы. Он не менее знаменитая личность, чем полковник Линдберг. Какую другую мишень ему выбрать, если не человека, который в определенном смысле является одним из немногих в этой стране людей его уровня? К тому же можно ли сомневаться, что этот человек способен на все, если прекрасный праздник, День святого Валентина, он навечно превратил в памяти людей в нечто ужасное?
- Вы думаете, - сказал Линдберг, сверля меня взглядом, от которого мне стало не по себе, - что Капоне действительно может знать, где мой мальчик? Потому он и хочет "раскрыть" преступление, которое совершил сам или которое совершили другие?
- Это не исключено, - сказал я. - Таким циничным путем он хочет попытаться завоевать симпатии людей и выйти из тюрьмы. Такого же мнения придерживается агент федеральной службы, принимавший активное участие в его задержании, Элиот Несс.
Другими словами, чихать я на вас хотел, агенты Айри и Уилсон.
- Возможно, мистер Геллер прав, - сказал Айри, отнесясь к моим словами более снисходительно, чем я ожидал. - Откровенно говоря, я считаю это предположение слишком смелым... но исключить полностью такую возможность тоже не могу.
Даже Уилсон не стал со мной спорить.
- Я думаю, мы должны найти Боба Конроя и заставить его заговорить. - Он выдержал зловещую паузу и добавил: - Но для этого нам совсем не обязательно выпускать Капоне из тюрьмы.
- Надеюсь, - тихо сказал Линдберг, - вы будете действовать осмотрительно. Я с самого начала занял позицию, что полиция не должна вмешиваться... - Он поднял руку и рассек ею воздух. - Никаких действий со стороны полицейских, которые могли бы помешать мне заплатить выкуп и вернуть моего мальчика.
Разумеется, это не могло понравиться таким тупоголовым ребятам, как Айри и Уилсон, но они никак не отреагировали на его слова. Я знал, что, когда наступит время действовать, Айри будет вести себя как коп. И Уилсон тоже.
- Можно посмотреть письмо похитителей? - спросил Айри.
- Конечно, - сказал Линдберг. Он выдвинул ящик стола и достал письмо, которое должно было находиться в конверте для улик в Трентоне, подал его Айри. Я подошел и заглянул в письмо через его плечо, пока он читал.
На дешевой конторской бумаге нетвердым, вероятно, измененным почерком было написано послание следующего содержания:
Дорогой сэр!
Приготовьте 50000 долларов. 25000 в купюрах по 20 долларов, 15000 в гупюрах по 10 долларов и 10000 в гупюрах по 5 долларов. Через 2 - 4 дня мы сообщить вам куда выслать деньги.
Не пытайтесь ничего предавать огласке или сообщать в полицию.
За ребенком прекрасный уход.
На всех наших письмах должны быдь подбис и 3 отверстия.
"Подбис" представляла собой печатный отпечаток двух кругов размером с монету в двадцать пять центов, левые края которых были более отчетливыми, отчего круги напоминали букву "С"; справа от второй "С" имелось красное пятно с монету в 5 центов; были проделаны также три отверстия: одно через красное пятно, два других справа и слева.
Шварцкопф сказал:
- Разумеется, мы не передали содержание этого письма прессе. Только при наличии этой подписи мы сможем быть уверены, что все остальные письма отправлены действительно похитителями.
Тогда почему этот чертов документ валяется в столе Линдберга? Каждый слуга в доме имеет к нему доступ!
- Я советую немедленно запереть этот документ под замок, - сказал Айри. Он обращался к Шварцкопфу, хотя в этот момент возвращал письмо Линдбергу. Кому еще вы показывали это письмо?
- Никому, - сказал Шварцкопф. - Нью-йоркская полиция попросила предоставить ей копии, но мы отказали. Гуверу тоже. Я считаю, что это дело находится в компетенции полиции Нью-Джерси, и если мы легкомысленно будем раздавать копии этого документа, пусть даже другим правоохранительным органам, это может привести к печальному результату.
Хотя рассуждения Шварцкопфа казались достаточно убедительными, в конечном счете они сводились к тому, что он ни с кем не желает делиться славой.
- Разумеется мы дали копию этого письма мистеру Роснеру, - сказал Линдберг.
Айри и Уилсон посмотрели друг на друга. Я протер глаза.
- Что? - сказал Айри.
Линдберг пожал плечами.
- Мистер Роснер хотел показать ее некоторым представителям преступного мира, в частности Оуни Мэддену, которые смогли бы опознать почерк или эту странную "подпись".
Мэдден был примерно такой же одиозной фигурой в Нью-Йорке, как Капоне в Чикаго.
- Это что же получается, - с досадой проговорил Уилсон. - Нью-йоркской полиции нельзя иметь копии, Эдгару Джону Гуверу нельзя иметь копии, нам нельзя иметь копии, а Микки Роснеру можно!
Айри, явно и вполне справедливо обеспокоенный этой новостью, сказал:
- Боюсь, вы поставили под угрозу легитимность всех будущих писем. Вы раскрыли себя, и этим теперь могут воспользоваться люди, не имеющие отношения к похищению.
- Джентльмены, - сказал Брекинридж, - наш общий друг, Боб Тэйер, сотрудник офиса полковника Уильяма Донована, присутствовал при встрече мистера Роснера с Мэдденом и несколькими другими типами такого же сорта. Роснер и копия письма постоянно находились на виду у Тэйера.