Эмма так долго ждала возможности встретиться с этими людьми лицом к лицу. Она тысячу раз прокручивала в голове эту ситуацию, готовилась задать им миллион вопросов. И вопросы эти никуда не делись, они готовы были сорваться с ее языка. Но теперь, когда она оказалась здесь, а напротив нее стоял Дэвид Хант, Эмма вдруг поняла, что не хочет ни о чем его спрашивать. Она отвернулась, но, похоже, Дэвид еще не закончил.
— Он бы ни в чем не нуждался, — сказал он ей в спину. — Ни в чем! И он был бы счастлив.
Эмма повернулась к нему.
— Она готова была зарезать его, — сказала она. — Вы ведь знали об этом, ведь так?
— Нет, она бы ничего ему не сделала.
— Сделала бы, и еще как! — Эмма продемонстрировала ему свою руку.
— Вы не знаете ее, — Дэвид отрицательно качал головой. — Моя старая Филиппа никогда не… моя старая Фиппа… она бы не…
А потом он покачнулся, закрыв одной рукой лицо, а другой хватаясь за воздух и пытаясь удержаться на ногах.
— Мой сын, — пробормотал он, — мой сын…
Эмме оставалось только гадать, какого ребенка он имел в виду: Риччи или собственного сына, умершего и лежащего за многие тысячи миль отсюда, в далекой Индии.
Она снова отвернулась. У подножия холма, за изгибом аллеи, дорога уходила в поля, разветвляясь на все новые и новые узенькие проселочные тропки. По какой уехала Антония с Риччи? Кажется это Эмме, или она действительно видит клубы пыли вдали, которые оставляет за собой удаляющаяся машина? Эмма попыталась запомнить эту дорогу, чтобы потом указать на нее полиции, но жаркое марево внезапно застлало весь горизонт. Облака рухнули на Эмму, накрывая ее тяжелой пеленой, а кровь, сверкающая, как спелый виноград, все так же падала в пыль.
Глава восемнадцатая
— Лейтенант Эрик Перрен, — представился мужчина в коричневой вельветовой куртке. — Французская полиция.
Он протянул руку, чтобы обменяться с Эммой рукопожатием, и только потом сообразил, что она не может ответить на приветствие. Она лежала на каталке в окружении нескольких человек, и мужчина в белом халате разрезал ножницами рукав ее блузки.
— Вы видели их? — Эмма попыталась оторвать голову от подушки. — Вы их нашли?
— Нет еще, мадам. Но найдем непременно.
— Вы знаете, что у нее нож? Вы их преследуете? Вы уже перекрыли дорогу?
— Мы делаем все, что в наших силах, — ответил лейтенант Перрен. У него были темные, поседевшие на висках волосы. Голос его звучал мягко и вежливо. — Доверьтесь мне, мадам. У нас есть описание автомобиля, и на поиски его отрядили людей. Они будут найдены.
Сбоку появился мужчина в голубой бумажной шапочке, который принялся мять и щупать руку Эммы.
— Здесь чувствуете? — спрашивал он. — А здесь?
Она ничего не чувствовала. Рука попросту онемела. Она все так же соединялась с плечом, но Эмме больше не принадлежала, перестала быть частью ее тела. Мужчина в шапочке сказал что-то лейтенанту Перрену, и тот кивнул в знак согласия.
— А пока я должен вас оставить, — извинился он перед Эммой, — чтобы вами могли заняться врачи. Ваша рука очень сильно повреждена. Хирург говорит, что вам нужна срочная операция.
— Операция?
— Да. И чем скорее, тем лучше.
Эмма была потрясена.
— Я не могу! Мне нельзя делать операцию. Не сейчас, когда Риччи еще не найден!
Лейтенант Перрен снова выслушал хирурга и перевел его слова.
— Серьезно нарушено кровоснабжение руки, задеты нервные окончания, — пояснил он. — Если их не устранить немедленно, ваша рука умрет.
— Мне все равно!
— Дело очень серьезное. Вы должны подумать о своем сыне. Прошу вас, мисс Тернер! — Карие глаза лейтенанта Перрена живо напомнили Эмме кое-кого, кто принадлежал к числу ее знакомых. — В данный момент ситуация очень сложная. Не усугубляйте ее еще больше.
Эмма не нашлась, что возразить, расслышав в его голосе доброту и заботу.
Лейтенант продолжал:
— Вы оказали своему сыну большую услугу, мисс Тернер. Мы уже допросили мистера Ханта. Они улетали в Италию сегодня после полудня. И они бы покинули Францию, если бы не вы.
Тем временем медсестра в белом бинтовала руку Эммы.
— Сейчас я должен идти, — сказал лейтенант Перрен, — чтобы контролировать дальнейший ход поисков. Как только появятся какие-нибудь новости, я немедленно свяжусь с вами.
— Вы все сделаете? — всхлипнула Эмма. — Все, что можно?
— Сделаю. — Выражение лица лейтенанта было очень серьезным и даже торжественным. — Даю вам слово чести, мадам. Я сделаю все, что в моих силах.