— Могут, — согласилась Тамсин. — Но полиция считает, что это маловероятно. Пешком они не могут далеко уйти. И это существенно сокращает район поисков.
— Но ведь кто-то мог подвезти их.
— Да. Но тогда бы Риччи узнали. Его показывают по всем каналам.
— Но ведь не все смотрят новости.
— Это очень большая и шумная кампания. — Тамсин попыталась убедить Эмму взглянуть на происходящее с ее точки зрения. — И шансы на то, что кто-нибудь хотя бы просто слышал о вашем сыне по радио, очень велики. Я бы сказала, то Филиппа слишком умная женщина, чтобы идти на такой риск. Так что, вероятнее всего, они сейчас где-то на расстоянии суточного перехода от брошенной машины. У полиции есть собаки. Поисковые партии обшаривают окрестности.
Тамсин почти умоляла Эмму, стараясь заставить ее поверить: то, что у больной женщины и ребенка нет ни машины, ни крова над головой, ни еды, что они уже два дня не смыкали глаз и что посреди промозглой ночи остановиться им негде, — это хорошие новости, добрый знак.
Швейцарская граница! Разве это не там, где Альпы? Если погода была плохая здесь, то какой же можно ее назвать там, в горах?
Снаружи по-прежнему лил сильный дождь. Больница располагалась в старом здании. Оконные рамы в ней покоробились, в щели врывался ледяной ветер.
Два дня…
Внезапно Эмму охватила мрачная уверенность. Прошло слишком много времени. А Риччи еще совсем маленький. Так что в конце концов все закончилось. Полиция не успеет найти его вовремя.
Она взглянула на свой мобильный телефон.
— Батарея светится красным, — сказала она. — А зарядное устройство я не взяла.
— Не волнуйтесь, — успокоила Тамсин. — Если ваш телефон и отключится, существует много других способов, которыми полиция может связаться с нами.
Но Эмме было страшно. Она отчаянно вцепилась в телефон. На парковочной площадке, под фонарями, плотные желтые конусы капель закрутились быстрее.
— Пожалуйста, остановись, — обратилась она к дождю. — Пожалуйста, остановись, пожалуйста, остановись, пожалуйста, остановись…
Голос у нее сорвался. Подошла Тамсин. Эмма отчаянно нуждалась в ней, ее собственные силы иссякали.
Она прижалась к Тамсин, вцепилась в нее обеими руками, почувствовала, как возвращается надежда, и заплакала горько и безутешно.
На рассвете дождь прекратился.
Тамсин сказала Эмме:
— Вам нужно подышать свежим воздухом. Пойду узнаю, можно ли это устроить, и если можно, то как.
Она отправилась к медсестре за разрешением отлучиться хотя бы на день.
— Все устроилось, — сообщила она по возвращении. — Очередная перевязка у вас только завтра. Так что нет причины весь день оставаться здесь.
Медсестры и нянечки будили и готовили других пациентов к завтраку. Было всего шесть утра, а они уже брили мужчину в соседней палате. Похоже, они были только рады, что им остается на одного пациента меньше. Одна из сестер подошла к Эмме, чтобы помочь ей одеться и поправить повязку. Эмма достала из шкафчика свой телефон. Батарея уже настолько разрядилась, что телефон попискивал каждые пару минут.
Риччи снова показывали в новостях. Около укрепленного над столом дежурной сестры телевизора стояли несколько человек в белом и смотрели выпуск. Когда Эмма вышла из палаты, все как один повернулись к ней и что-то пробормотали. Она уловила сочувствие как на усталых после ночного дежурства лицах, так и на лицах врачей, только вышедших в дневную смену.
— У моих друзей есть виноградник, — рассказывала Тамсин, пока они шли по территории госпиталя к ее машине. — Как раз сейчас они в отъезде. Там можно спокойно прогуляться и подышать воздухом. И никто нам не помешает.
— А ведь у вас ненормированный рабочий день, — заметила Эмма. Ей только что пришло в голову, что Тамсин провела с ней большую часть ночи, а теперь возит ее по окрестностям.
— Сегодня я не работаю, — откликнулась Тамсин. — Я просто пришла повидать вас. Мне не хотелось оставлять вас одну.
Они остановились у большого одноэтажного дома с верандой, окна которого были забраны ставнями. Вокруг простирались поля с рядами темно-зеленых растений. Слабый ветерок шевелил листья, из-под которых просвечивали блестящие зеленые или пурпурные ягоды. Эмма и Тамсин прошли по винограднику до каменной стены. Кое-где за ней виднелись скопления белых и желтых домиков, которые, сливаясь с ландшафтом, были почти неотличимы от деревьев и земли.
Взошло солнце. Высокая трава хватала Эмму за лодыжки.
Риччи, лежащий где-то в поле… Господи, пожалуйста!