***
Через несколько дней после отъезда Ишкузы в крепость прибыл другой гонец.
Он привез вести не столь располагающие к размышлениям, но куда более приятные для Абиварда: его просьба о скорейшем браке с Рошнани принята.
Но в эти дни сладость всегда мешалась с горечью - дихганом, внявшим просьбе Абиварда, был не Папак, а Охос, его третий сын.
- Нет, - печально произнес гонец. - Он не вернулся из степей. Ни он, ни два его старших сына.
- И у нас так же, - ответил Абивард. - Я потерял отца, родного брата и трех сводных, а сам избежал западни лишь по случайности, которую поначалу считал несчастливой. - Он рассказал гонцу, как падение его коня привело к спасению всадника.
- Воистину Господь хранит тебя, - произнес посланец Охоса. - Как я уже говорил, из нашей крепости не вернулся никто. Новому моему господину всего пятнадцать лет.
- В такие времена юным приходится взрослеть быстро, - сказал Абивард, на что гонец, крепкий мужчина средних лет, ответил серьезным кивком. Абивард задумался, какие советы нашептывает Охосу главная жена Папака и насколько пятнадцатилетний юноша готов им следовать. Скорее всего, кое к чему он прислушивается - или же у него самого хватило ума понять, насколько выгодно для него предложение Абиварда.
- С твоего позволения, повелитель, - сказал гонец, - госпожа Рошнани и свадебный кортеж отправятся в твои владения, как только я возвращусь домой. Они даже готовы были прибыть сюда вместо меня - поговаривают, она сама очень этого хотела, - но было бы крайне невежливо появиться у твоих ворот без надлежащего предупреждения.
- Скажи Охосу, что ее и всех, кто с ней прибудет, ждут здесь с большой радостью, и чем скорее, тем лучше, - сказал Абивард; он давно уже распорядился начать все необходимые приготовления. Он поднял указательный палец:
- Скажи также своему господину, чтобы в кортеж обязательно включили как можно больше воинов в полном вооружении. В наши дни на дорогах могут повстречаться не только мелкие разбойничьи шайки.
- Я слово в слово передам то, что ты сказал, - пообещал гонец и повторил сказанное Абивардом, показывая, что способен выполнить обещанное.
- Отлично, - сказал Абивард. - Позволь задать тебе еще один вопрос. Когда гонец кивнул, Абивард понизил голос:
- Она хороша собой?
- О повелитель, если бы я мог сказать тебе, хороши она или нет, поверь, я сказал бы. Но не могу. Мне ни разу не доводилось быть во дворе, когда она выходила с женской половины. Так что я просто не знаю. И не скажу, что особо приглядывался, когда она вертелась у меня под ногами сопливой девчонкой.
- Ну что ж... - Абивард вздохнул, залез в кошель, который носил на поясе, и вытащил два серебряных аркета:
- Это тебе хотя бы за честность.
Гонец проворно отсалютовал:
- Ты щедр к человеку, которого видишь в первый раз. Ради тебя я от души надеюсь, что она прекрасна. Ее отец и братья, они... были не самыми страхолюдными из созданий Господних.
И с этими относительно обнадеживающими словами он направился назад в крепость Папака... нет, уже Охоса.
На следующий же день в крепость прибыл другой гонец, на сей раз от Птардака, сына Урашту. После обычного обмена любезностями он объявил:
- Мой повелитель, ныне дихган Налгис-Крага, счастлив принять твое предложение объединить наши владения через скорейший брак с сестрой твоей Динак.
- О, ты принес добрую весть, - сказал Абивард, - хотя мне прискорбно слышать, что отец его ушел в Бездну. Он ходил в Пардрайянский поход?
- Ходил, - ответил человек Птардака. Больше он ничего не сказал. После ужасного конца Перозова войска ничего и не надо было говорить.
- А твоему повелителю посчастливилось вернуться домой невредимым? спросил Абивард. Он страстно желал знать, кто еще уцелел после того побоища.
Таких было очень немного.
На сей раз посланец Птардака покачал головой:
- Нет, о повелитель, ибо он не участвовал в походе. К великой своей досаде, он сломал руку и лодыжку, упав с лошади во время игры в мяч, всего за неделю до того, как должен был выступить в поход, а потому вынужден был остаться в крепости. Теперь все мы говорим, что Господь сохранил его нам.
- Я понимаю тебя, - сказал Абивард. - Меня тоже спасло от гибели падение с коня. - Он в который раз рассказал свою историю, а закончил так:
- В тот миг мне казалось, что Господь меня оставил, но уже очень скоро я понял, что как раз наоборот. Ах, если бы Он так же хранил все войско, как хранил меня!
- Воистину так, о повелитель; истинную правду говорят уста твои. Помолчав, посланец добавил:
- Птардак был бы рад, если бы ты отправил свою сестру в его крепость как можно быстрее, разумеется, с надлежащим сопровождением, способным обеспечить ее безопасность на время пути.
- Меня задержит только одно, - сказал Абивард. Не шевельнув ни единым мускулом, посланец Птардака сумел придать лицу крайне огорченное выражение.
Очевидно, по его убеждению, никакая задержка не была приемлема; Тогда Абивард пояснил:
- Скоро сюда прибудет моя собственная невеста. А после своей свадьбы я лично препровожу Динак в Налгис-Краг.
- А-а! - У гонца было очень выразительное лицо. Абивард увидел, что на такое исключение он соглашается. - Дай Господь тебе и твоей жене величайшего счастья, каковое Он несомненно даст твоей сестре и моему повелителю.
- Дай Господь, - сказал Абивард. - И кстати о счастье моей сестры - я полагаю, здоровье дихгана Птардака идет на поправку? - Каков бы ни был договор, заключенный, когда Динак была еще девчонкой, Абивард не имел намерения приковывать ее к мрачному калеке, готовому выместить на ней злобу за свои увечья.
Но гонец сделал знак, отгоняющий дурные предположения:
- Повелитель мой, головой клянусь. Господом клянусь, что через полгода никто и не будет знать, что он пострадал. В нашем наделе есть прекрасные костоправы, и для Птардака они сделали все, что в их силах. Ну, может быть, и останется чуть заметная хромота, но он определенно будет крепким и мужественным мужчиной, достойным той драгоценности, которую получит с твоей женской половины.
- В таком случае все прекрасно. Ответственность за правоту твоих слов лежит на тебе и на нем. - Абивард готов был биться об заклад, что выразительное лицо гонца выдаст его, если он солгал. Но лицо светилось искренностью. Это обнадежило Абиварда.
Человек Птардака вежливо кашлянул, а потом заговорил, прикрывая рот ладонью:
- Могу ли я рассказать моему повелителю о красоте твоей сестры? Нет-нет, я не прошу взглянуть на нее - ничего такого, что выходило бы за рамки приличий, поспешно добавил он, - но ты понимаешь, что твое слово поможет мне унять тревогу моего повелителя.
Абивард чуть не расхохотался - тот же вопросу почти слово в слово, он задал гонцу Охоса. Он подумал, прежде чем ответить, - слово мужчины было драгоценным даром. Красива ли Динак? Она - его сестра, он никогда не смотрел на нее так, как смотрят на женщин. Но когда он зашел на женскую половину, она выглядела вполне уместно среди младших вдов Годарса, которые блистали красотой.
- Можешь передать Птардаку, что, по моему скромному мнению, он не будет разочарован ее внешностью, - наконец проговорил он.
Гонец просиял:
- Именно так я и передам, о повелитель. Последний вопрос, и я уйду. Когда же вы почтите нас своим прибытием в Налгис-Краг?
- Я ожидаю, что моя невеста прибудет в крепость примерно через неделю.
Добавь еще неделю на свадьбу и все сопутствующие ей празднества и еще большую часть недели на дорогу до твоего надела с вооруженным отрядом и женщиной.
Скажем, всего три недели. Я вышлю вперед гонца на быстром скакуне за два дня до выезда кортежа, чтобы мы не застали твоего повелителя врасплох.
- Ты - само воплощение предупредительности. - Посланец Птардака отвесил глубокий поклон, затем вскочил в седло и помчался назад в свой надел.
Абивард кивнул самому себе. Похоже, положение надела среди соседей начинает укрепляться. Будущее покажет, убережет ли это от хаморов.