— Топочи, топочи, топочи! — радостно галдят они. Сиба еще и показывает, как надо бегать по шерсти – вечный двигатель.
Топчем, смеемся, визжим - в общем, поднимаем такой шум, что сварливая Кари приходит высказать нам свое мнение. Поливаем ее водой, Кари добрее не становится, зато высказывать мнение вблизи передумывает, а издалека мы ее не слышим.
Устаем, садимся отдохнуть и просохнуть на солнышке. Урд сбегала за ведром чего-то мыльного и прозрачного. Выливает этот состав на уже распавшийся на волокна тюк и садится с нами рядом. Решаю, пора:
— Кто расскажет мне, что это за место? — обвожу руками доступное глазу.
Сестры переглядываются и пожимают плечами, говорит в основном Сиба. Я замечаю, из двух сестер она более словоохотливая. К тому же она говорит более-менее понятно. В отличие от Вальки.
— Женский дом. Место дожидания свадебного обряда. Когда похищают на Увод, сюда привозят. Здесь учат бытовой мудрости, дабы невеста не померла от стыда, когда хозяйкой станет. Везет тебе, женой конунга будишь. Завидую.
Мое первое предположение о школе оказалось верным. Погодите-ка…
— Вас тоже похитили? И ту маленькую девочку? — ужасаюсь, тихо впадая в панику от местного разгула.
— Нет, — тут же протестующе машут руками сестры. — Мы подменыши. Валька – глава дома. Кари – неприглядная. Оддкатла – вдовствующая. Ей муж нужен, надеется в довесок уйти.
— С ребенком вес большой - не возьмут, — грустно замечает Урд.
— А нас могут, — приободряет Сиба погрустневшую сестру.
— Могут, кого не знаем.
Не понимаю ничего. О чем они?
— Девочки, а что такое, ну, подменыши и неприглядные?
Урд фыркает как свежепрочищенный кран.
— Неприглядные - это отказники, которых муж не взял. Большой позор, о клеймёной до следующего мужа будет. А подменыши, — она улыбается и гордо заявляет, - это мы. Нами подменить неугодную невесту могут, если не понравится родителям жениха или мужу.
Опа! Уши делают поворот кончиками вперед, приходится вручную отводить их назад.
— А! — пищат эти девушки. — Сделай еще раз! Сделай еще раз!
Не сразу понимаю смысл просьбы.
— Вот так? — шевелю ушами по кругу. Меня сносит новыми воплями. Какие же они шумные. Смотрю на ушки темных альв. Они другие: вполовину короче, более плоские, совершенно неподвижные.
— Ушки на трубочки похожи!
— На крылышки!
На вид девчонкам лет шестнадцать, но ведут себя как дети, в принципе, дети и есть. Должно быть, таково здешнее воспитание – детей в невесты отдавать.
— А где находится женский дом, в смысле, где мы?
— В Каспии, за большим холмом, — выкладывает Сиба. Не могу сказать, что эта та информация, которая нужна, но хоть какие-то ориентиры. По крайне мере, я в Каспии, а эту территорию отец по картам знает. Найдет. В крайнем случае, потратит время на поиск точки радиосигнала.
Повторный заход топтания шерсти. Потом опять проливание водой. Затем развешиваем результат сушиться. Устали, как металлурги на полной смене. Зато подружились.
Постепенно возвращаются остальные женщины – скоро время обеда.
Всех сгоняют на кухню и дружно запрягают на разномастную работу. Узнав о моем неумении готовить и не знании продуктов, меня сажают к маленькой альве чистить щетками брюквины. Брюква на вид - это подгнивающая плантация пищевых бактерий, на которых злачно цветет плесень. Малышка Аса серьезно восприняла задачу обучить неразумную светлую темным жизненным премудростям и по слогам объяснила, что есть что. Гореть мне красным фосфором, такой позор переживать еще не приходилось. К тому же альвочка говорила порой неразборчиво, лепетала младенцем. Зато поведала кое-что выбившее из меня ум под руку с разумом.
То, что я приняла за коричневую плесень – настоящая земля. Но ладно это, Аса заявила, что и ходим мы по земле, и на земле вся трава растет, и вообще вся сфера состоит из земли. И сфера Льесальта тоже такой была.
— Это правда? — в надежде на отрицание спрашиваю взрослых темных альв.
Те отвечают сочувственными взглядами (под взглядом Кари еще и идиоткой себя чувствую) и кивают. Наблюдаю, как кусочки земли размокают в воде, делая ее мутной, как частицы оседают на дне ведра. Не могу принять, не могу понять. Смотрю на брюкву, ощупываю со всех сторон, ощущая, как крупинки драгоценного материала остаются на ладонях.
— Земля – свята мати. Все дает, все принимает. Кормит каждого от червяка до альва. И брюкву эту она вскормила, для нас дождями умыла. Покушавши ее дар, прими и «спасибо, мати» скажи.