Свою ошибку понимаю, когда пес резко выпрямляется, взъерошивается, став в два раза больше, и издает звук, от которого волосы встают дыбом уже у меня. Пришли вовсе не друзья. И они что-то имеют против меня и моего черного друга.
Хватаю Вантаблэк за шкирку и буквально взлетаю на дерево. Не знала о своей способности бегать по вертикально растущим деревьям. Высоко-то как, а как слезать - не знаю. По-моему, пес в ужасе, я, впрочем, тоже, зато на экране появилась третья черта, и можно послать сигнал SOS. Набираю отца…
***
Экран издавал мелодичные трели, которые заставили Ансельма обратить внимание на него и молниеносно ответить – на связи была его дочь.
— Доча!!! — не своим, хриплым и потерянным голосом заголосил мужчина, видя родное перепуганное лицо живой кровинки.
— Это я, папа…
— Ты жива, ты цела, не больна, что с тобой сделали, где ты?
Изображение то появлялось, то исчезало, давая нечеткую картину, которая, впрочем, позволила увидеть недовольство на лице юной альвы.
— Жива, сам видишь. Пока цела. Здорова. Ничего непоправимого со мной не делали. А нахожусь я на дереве. Слушай, я…
— Где-где ты? — потерянно и хрипло переспрашивает отец.
— На дереве, все еще в Каспии, в женском доме за большим холмом, — на одном дыхании выдохнула девушка, боясь обрыва сигнала до того, как родитель узнает о ее местоположении. Альва уже корила себя за упоминание злосчастного растения. Стоило все-таки промолчать.
— На дереве?!
Оставалась надежда, что седеющий альв услышал-таки вторую часть координат.
— Да, и со мною друг, — экран переворачивают, давая старшему Нотбеку полюбоваться на огромного черного волка, поджимающего хвост и с немалым ужасом смотрящего вниз. — Такие же собаки бегают под деревом, и почему-то они не рады нам. — Экран поворачивают. Ночная тьма с едва заметным очертанием ствола, а около него множество мерцающих в темноте глаз, бликов зубов. Раздается замораживающий в жилах кровь вой. — Не знаешь, что нужно делать?
Когда экран вновь перевернулся лицом к похищенной девушке, она заметила, как бледен ее отец.
— Пап?
— Это волки, — едва сипя, прошептал он, но восстановив самообладание, произнес как можно тверже: — Не слезай! Жди помощи! Мы…Я…скоро вызволим тебя, доча! Скоро все закончится! — горячо пообещал мужчина. И собирался еще много обещать и желать, но связь начала пропадать. До отца еще долетали отголоски голоса дочери, пока на экране не высветилась надпись: «обрыв соединения».
***
— Папа? Пап?! — На экране не остается ни одной черточки связи. — Надеюсь, папа запомнил, где я. А то он слишком переволновался при упоминании деревьев. Любит он природу, — говорю я Вантаблэку. Тот косится на меня, дыбит шерсть и упорно молчит. — А это твои друзья? Нет? Понятно, с чего еще им так злиться?
Продолжаю разговаривать с псом. А что еще делать? Мне страшно! Из меня так стресс уходит! К тому же, вдруг животины все-таки говорящие.
Пес, немного осмелев, подполз ко мне. В обнимку ждать рассвета гораздо теплее. Даже поспали немного, пока солнце не начало освещать наших сторожей. С удивлением отмечаю немалое сходство собаки рядом и волков под нами. Один в один длинные морды, мохнатые хвосты и такого же цвета канифоли глаза.
Убегать с приходом света волки не собирались. Наблюдаю, как животинки, воодушевившись сородичем, затащенным мной на дерево, начинают и сами пробовать освоить новые просторы. У них это к нашей радости не выходит. Сидеть на дереве предстояло еще долго. Нужно только сесть по-другому, а то уже затекло все.
Пересаживаюсь лицом к стволу и неожиданно замечаю на стволе, куда я бездумно прислонялась, раздавленную мной букашку. Жалко. Беру маленькое тело с поломанными крылышками и рассматриваю. Крылья у таракашки невероятно красивые, как платье, одетое однажды на свидание. Жаль, что эта наряженная красавица уже не станет невестой.
Живот урчит, и я начинаю рассматривать букашку, исходя из гастрономических интересов. Нет, такое я есть не могу. Налетевший ветер сдувает маленький трупик, оставляя на ладони пыль с крыльев.
— Что? — спрашиваю у укоризненно смотрящего на меня зверя. — Нужно было съесть таракана?
Пес зевает, кто его знает, что имея в виду.
Скучно. Голодно. От безделья начинаю экспериментировать. Голод это не унимает, зато зуд в руках успокаивает. Даже экран с антенной убираю подальше - а то его разберу. Пробую преобразовывать все попадающееся мне под руку: веточки дерева, зеленые наросты и куски коры, которые удается оторвать. Но ничего не поддается и не становится лучше, напротив, съёживается, сгорает или рассыпается. От таких экспериментов у Вантаблэка шерсть дыбом встает. Но я упорная - развлекаю себя, пока в радиусе досягаемости не остается ничего, кроме пса, ветки, на которой сидим, и одежды.