В компании дело идет быстро и заканчивается раньше, чем успеваю это понять. Осиротевший опустевший мешок сложили и убрали, чем дальше заняться мне уже придумали.
— До темноты нас за ягодой послали, — смущенно признается Сиба.
— А мы тебя увидали, посочувствовали и остались, — тонко намекает Урд.
Понимаю, к чему они клонят, и встаю, с трудом разгибая спину. Не знаю, что такое ягода, но раз посылают таких юных альв, значит - не опасная штука. Пока идем, альвы просвещают меня в этом вопросе, Вантаблэк метет хвостом впереди, периодически оглядываясь. Идем мы в лес, и чем ближе к нему, тем кучнее девочки, и тем быстрее бежит зверь. Вот уже и деревья, черная собака окончательно скрывается за деревьями, а мы, вооружённые корзинками, застываем у кромки.
Сиба и Урд синхронно падают на колени и кланяются, смешно походя на брошенную на пол одежду.
— Святибор, Святибор, ты даешь нам еду и кров, дай сегодня ягод. Не обижай, не обдели гостей своих, — причитают они. Под их взглядами приходится и мне уподобиться кучке одежды и тоже пробормотать ту чушь.
Поднимаемся и входим под тень деревьев. Кажется, черный пес мелькнул где-то справа, но не спешу его звать, вдруг там не он. Чего-то от меня хотели же волки недавно, не уверена, что их хотение не связано с моим калеченьем. Какофония звуков уже не раздражает, даже нравится. Из нее удается выделять отдельные ноты, которые радуют не хуже звучания шестеренок механизмов.
Замечаю, что в лесу я чувствую себя уверенней, чем сестры. И вправду, словно в гостях.
Ягодами оказываются колючие кусты (мгновенно получившие от меня статус ненавистных), вернее то, что они прячут. На колючих ветках висели черные морщинистые штучки, очень похожие на свернутую в шарик воздушно-пузырчатую пленку, которую я так любила тормошить в детстве, по одному лопая пузырьки. С этой черной штукой так развлекаться не вышло. Надавила и оказалась с кашей мазута в руках. Пришлось оттирать казус о бархатистый лист какого-то дерева. Кстати, а как это дерево называется? А вот это, такое большое и раскидистое?
— А это что? — указываю на запримеченного гиганта.
— Царь Дуб, — отвечает Урд, едва глянув в ту сторону.
Собираю пару ягодок, чудом не поранившись о шипы, и вновь смотрю на дуб. Дело в том, что оттуда на меня тоже смотрят. Крупный такой, с крыльями и маленькой головой.
— А это?
Вновь око мне повернулась Урд. Сиба уж больно глубоко забралась в колючий куст и не могла поднять голову, не ободравшись. Альве потребовалось некоторое время, чтобы присмотреться и увидеть крупную птицу.
— Ох ты ж! Это царь всех птиц – орел!
Сиба-таки поднялась, вся изранившись о колючий куст - так сильно хотела орла посмотреть.
— Летать такому положено высоко, глядеть далеко, нечего ему на земле делать, — удивляется она, задирая голову и с открытым ртом наблюдая, как орел смотрит на меня немигающим взглядом, находясь на нижних ветках. Услышав девушку, принимает ее слова на веру и раскрывает крылья, которыми мог бы даже меня скрыть целиком. Один взмах, и он исчезает с наших глаз. А мы еще долго переживаем это событие.
Сестры рассказывают много интересного: про деревья, про птиц, про зверей. И замечают, что «больно люба я им». Волки на дерево загнали, орел лично прилетел, призрак за мной тягается. Не стала им заявлять, что от такой любви мне некомфортно, но задумалась.
— А почему царь? — спрашиваю, негодуя. Помню, царем владельца Льесальта называли, вернее королем, а тут деревом и птицу так кличут.
— Дерево дом дает, пищу нам носит. Потому и важны они как великие цари, — пояснила Урд, старательно возвращаясь к сбору ягод. — Разве у вас не так?
— Дом нам дает управдом, а пищу – пищпром, — лениво тянусь к черной ягоде.
Вижу непонимание на лице Урд, но объяснять тем, кто не знает про лампочки такую сложную систему жизнеустройства как на Льесальта, увольте.
Постепенно стало трудно различать ягоду, в лесу потемнело.
— Эх, еще не набрали лукошко, а уж воротиться пора, — грустно заявляет Урд Сибе, которая чаще клала в рот, чем в корзинку.
В ответ на это, решаю попробовать вчерашний трюк. Признаться, хочу потянуть время. Мне уютнее под тенью деревьев, чем в том доме, где постоянно надо работать. Ловлю солнечный луч, и уже в следующую минуту из ладоней вылетает букашка с крыльями. Сестры не видят, как я делаю это насекомое, и сильно удивляются, когда такое существо пролетает над кустами ягод.
— Какая бабочка! — восклицают они. — Солнца деточка!