Выросшая среди людей, я никогда не видела таких черт лица, мягких и резких одновременно. Хочется подойти и дотронуться, но не сейчас, когда так зла на его молчание.
— А может, мне нужно изменить свою жизнь! — смело и глупо убеждаю его. Хочу знать. Никогда не хотела, плевала на все, не касающееся своей сферы деятельности, а сейчас остро ощущаю жажду познания, которую не могу утолить.
— Не таким образом, — повышает голос Агнар и поворачивается. Этот перепад настроения пугает меня, заставляя опасливо отклониться назад. Он тяжело вздыхает, коря себя за резкость и спрашивает: — Ты сможешь потерпеть с ответом пару месяцев? Все равно, раз ты высшая, то ... — хочет сказать нечто важное, но говорит следующее, — думаю, сама найдешь ответ.
Мои опущенные уши бодро становятся торчком.
— Это вызов? Принимаю его. Я найду причину вымирания своей расы! — вскакиваю и указываю пальцем на Агнара. — А ты..., — а что он? — ну, ты... — «Говори о том, что умолчал?» Не скажет же так. Уши опять опускаются к плечам. — В общем, помоги решить мне вопрос с Кари. Объясни, что такое ливрея?
Смена темы помогает успокоиться и вновь наладить общение. Вернее мое обучение: так много приходится узнать и принять.
— Она твоя ливрея - слуга без прав. Ты можешь безнаказанно перепродать ее, убить и использовать по своему усмотрению – рабыня, если называть без прикрас.
— Раб? — нет, лимит удивлений и возмущений на сегодня еще не достиг вершины, как оказалось.
— Верно, только незамужние и опозоренные девушки могут стать ливреями. Тебе эта участь не грозит, — неправильно расшифровывает мой шок мужчина. — Для получения столь унизительного статуса нужно быть отвергнутой своим женихом, совершить непростительный поступок и покрыть позором всю свою семью. И если после всего этого опозоренную берут на поруки, она становится ливреей до момента принятия клятвы записой, то есть до момента вступления в брак. Или, если не берут замуж, она отправляется на пожизненное содержание в дом позора, где шанс выйти замуж минимален.
— Подожди-подожди, — торопливо останавливаю поток разъяснений мужа, — Хочешь сказать, у вас женщина даже «человеком» не считается, пока не имеет мужа?
— В идеале еще и детей, — подтверждающий кивок.
— Ужасно, — стону я, проникаясь, наконец, сочувствием к своей ливрее. Ангидридом да по перекиси, у меня есть рабыня. Надо как можно быстрее от нее избавиться, вернее, выдать замуж. — Помоги от нее избавиться, в смысле выдать замуж. Я не хочу за нее отвечать, но из-за меня она осталась без удачной партии, покинула женский дом и угодила сюда. Поможешь?
— Помогу. Иначе она продолжить портить тебе жизнь. — Темный альв усмехается своим мыслям и неожиданно тянет меня к себе. Я надеюсь на объятия, но муж всего лишь берет в свои руки мои ладони и сжимает их, резко переходя на серьезный тон.
— Сразу скажу одну важную вещь, Яна, нет, Иоанна. Если ты вернешься домой, никогда и никому не показывай своих способностей: ни бабочек, ни тем более дар лечения. Тебе нельзя было об этом говорить даже мне. А ты сказала.
— Почему, — резкие скачки с темы на тему начинают надоедать. Никак не пойму, о чем он думает.
— Потому что я за тебя боюсь.
Ответ ничего не объясняющий, но наполненный искренностью и страхом, скользнувшим потоком воздуха из мощного кондиционера. Мне впервые становится жутко от этого неясного пробежавшего холодка по спине. От чего пытается оградить меня Агнар? И во что посвятить? Резкие смены тем, его поведение, попытки отвлечь, дозированная информация. Твою валентность, неспроста это все!
— Хорошо, — он отпускает мои ладони и встает. — Пойду, поговорю со старейшинами по поводу твоей ливреи. Скоро вернусь.
***
Агнар встал и, пообещав Яне быстро вернуться, шагом отправился к старейшинам. Как он и надеялся, старики сидели на положенных им местам, обсуждая недавно случившееся. Голоса он услышал еще в коридоре, уловил обрывки разговора.
— ...неужто позволим иносферке командовать отцом народа?
— Выбор иной был проведен, отступать поздно уж...
— Негоже это... опозоренную в кругах держать...
— Позорит честь конунга, хорошо бы и ей плетей всыпать...
Зашел конунг внезапно, резко обрывая голоса и наполняя комнату тишиной.
— Старейшина Магнус, прошу вас снизойти, — бросил темный альв слова, как грозовая туча молнию, и покинул комнату старейших.
Магнус спешно встал, лишь раз крякнув от боли в пояснице, и, под неодобрительные взгляды не удостоившихся чести говорить с повелителем наедине, покинул обитель. Агнар ждал его недалеко, выбрав для встречи комнату с чайным столиком.