В этот раз альв не выдержал.
— Точно также как ты смела улететь, едва ее родив!
— И что? — топнула ногой Эрма. — Я смогла найти ей замечательную квартиру, работу! Она могла брать с меня пример и расти деловой женщиной без чуши в голове! А ты эту чушь ей вложил!
— Да как ты можешь, Эрма?! Я же ее сам растил, когда ты только и делала, что пропадала! На руках качал!
— Докачался? — ядовито шикнула Эрма. — Что теперь родная дочь на чужой сфере, без карьеры, замужем за варвара, дающего ей наркотические вещества!!!
И тут экран у Ансельма показал вызов от объекта ссоры.
— Привет папа, привет мам, — помахали им с экрана заставив остолбенеть и покрыться холодным потом. На заднем фоне виднелся посторонний, по всей видимости - муж. — Как у вас дела?
Родители столкнулись лбами и уже сложили в головах картину происходящего как принудительный звонок. Учитывая странное положение нависающего мужа, они решили будто их девочку прижали к полу и наблюдают, в случаи ошибки собираясь убить. Эти мысли так ярко отразились на лицах светлых альвов, что темный не удержался и засмеялся, даря зрителям новую волну мурашек.
— Хо-ро-шо! — смог выдавить батя, сглатывая противный ком, застрявший в горле. — А у тебя?
— Подруг выдаю, на поле вот работаю – поливаю, — сказала Яна и пытаяьс увидеть во тьме те самые не политые поля.
Эрма икнула и начала заваливаться в бок. Муж удержал ее за локоть.
— А ты ничего подозрительно не ешь там, не пьешь? — сдавлено пискнула мать.
— Все ем, все пью. Вроде уже привыкла.
Хватка Ансельма ослабла и Эрма упала за пределы экрана, подарив напоследок глухой звук удара тела о пол. Бледный-прибледный отец перевел взгляд на мужчину сзади дочери и, закусив губу, с мольбой в голосе попросил:
— Отпустите ее.
— А ее никто не держит, — был ему ответ. И тут связь прервалась (на решетке неба проскользнул флалет), оставляя родителей под впечатлением от состоявшегося разговора и под гнетом новой волны паники.
Успокоительное Эрма Нотбек проглотила в двойном размере и только после смогла говорить, в этот раз без повышенных тонов, а осипшим, тонким голоском.
— Что она там делает?
Светлый альв с трудом вспомнил детали и, сглотнув, ответил:
— Подруг продает, поля поливает.
— Ночью.
— Ночью, — обречённо подтвердил он.
Супруги встретились взглядами, встали и на неверных ногах направились к капитану Энгасу, собираясь сделать этот вечер незабываемым и для него.
Капитан не ждал гостей, и ему пришлось в неимоверной спешке собирать свою полурасплавленную тушку с кресла, а о том, чтобы скрыть запах перегара, речи уже не шло - гости ворвались в кабинет. Вид их внушал страх: как за себя, так и за душевное и физическое здоровье семейной пары.
— Капитан Энгас, наша дочь только что связалась с нами, — попытка вести себя официально почти удалась Эрме, ее подводил так и не окрепший голос. — Она позвала на помощь.
Капитан сложил руки на столе. Такое заявление – не шутки. Оно может обернуться настоящим межсферным скандалом. Поэтому Энгас не мог рисковать, нужно было точно узнать все в подробностях. Он молил о том, что зов о помощи не был записан. Терять место капитана спокойного пограничья, ох, как не хотелось.
— Вы записали? — первое, что он спросил.
— Нет, — растерялась женщина, удивляясь выдоху облегчения командира. — Но мы все слышали!
— Расскажите подробнее.
— Там было темно, кажется она лежала на полу, а над ней стоял темный альв, он следил за разговором, поэтому она не могла сказать ни слово о помощи, но она дала понять нам, что занимается ужасными вещами.
— Какими именно?
— Занимается продажей людей, принимает наркотики, находится в узах рабского труда! — с запалом перечислила Эрма, возвращая часть уверенности и с надеждой посмотрела на мужа, ища поддержки. В поисках такой же поддержки на него смотрел капитан пограничного поста сферы Свартальта.
Большой альв кашлянул и насколько мог дословно воспроизвел разговор с дочерью. Придя в себя, он понял - все не совсем так как показалось на первый взгляд.
— Выдает подруг, работает – поливает, ест нечто подозрительное.
В пересказе мужа семейства Нотбек дело не выглядело уголовным. И Энгас вздохнул свободнее.
— А она выглядела обеспокоенно или напуганной, или раненой, или печальной? — задал он компрометирующий вопрос.