Странное чувство – манипуляция растением: будто залечиваешь чужие раны, но с поправкой на невероятную податливость материала, пока он согласен на проводимые изменения. Зачем поливать другие растения, бамбуку не понять, но идея оказаться подключенным к бесконечному источнику влаги ему очень импонирует. Тем и подкупаю.
— Здравствуй, неведомый зверь! Давай создадим это вместе... — позволяю заглянуть в свои мысли и уже не сдерживаю рвущийся порыв.
Увлекаюсь настолько, что не замечаю вокруг ничего. Живой материал, дышащий и требующий компромисса, менялся по воле прикосновений разума, забирая часть сил. Очень скоро мне зверски захотелось есть, затем закружилась голова.
— Съешь это. Съешь, — шепчет бамбук, даря короткие побеги. И машинально я срываю их, очищаю и ем. На минуту всё становится таким ясным, таким живым, будто кто-то снял кислородную маску, давая глотнуть настоящего воздуха. Облизываю губы от странного кушанья и останавливаюсь.
Ноги едва держат. Но они и не нужны для осмотра хорошо проделанной работы.
— Эй, колонку включайте!
Темные альвы смотрят, раскрыв рты. Много их набежало, не удивлюсь, если всё поселение.
— Приказ слышали? — узнаю голос мужа. — Качайте воду.
Агнар пробирается через толпу. Она не сразу расступается, будто боится, как бы я не съела их конунга. Тяжело это признавать, но тёмные альвы действительно меня боятся. Или моих сил. А может, чего-то другого. Даже подруги с их женихами смотрят с лёгким шоком. Но не Агнар...
— Агнар! Посмотри! Правда, здорово получилось?! — радость смывает неприятные взгляды, и я обвожу руками всё, что сотворила.
Через всё поле тянутся трубы и желоба системы полива, везде есть вода. Бамбук пускает тонкие корешки, насыщаясь и позволяя воде течь через себя. Больше не нужно ходить с лейкой. Достаточно просто жать на рычаг колонки, и вода разойдется по системе, раздавая живительную влагу увядшим кустам.
Всё во мне кричит: «Похвали меня! Скажи, как я полезна. Разве я неумеха? Скажи: я прекрасна!» И муж читает эти строки с ожидающего реакции лица.
— Ты потрясающа, Иоанна.
Плевать на то, что изменил моё имя. Я счастлива. Приникаю к нему, утопая в объятиях. Чувствую себя уставшей, но неимоверно счастливой. Мне тепло и хорошо, и даже легкое беспокойство в голосе Агнара не смущает.
— Какая невероятная сила, — слышу одного из старейшин и морщусь.
— Да, повезло нам.
Говорят, будто сила принадлежит им. Позволяю мужу увести себя от начавшихся собираться старейших. И хорошо: не хочется говорить с этими стариками. Ведут себя, как центр вселенной. И от этого становится очень неуютно.
***
Довольный, восхищённый, погружённый в далеко идущие планы старейшина Магнус гладил длинную бороду и вслух читал старые строки на давно забытом языке.
— ...Отличная от всех, ведомая чувством к отцу народа иная принесёт свет на земли тёмные. И растает тьма под гнётом распахнувшегося крыла... — старейший дал время прочувствовать короткое предложение и отложил старый обрывок, взяв ещё более ветхий. Такой потрёпанный, что почти сыпался в руках: — И свет её загородил тьму незнания, раскрыл оковы волчьи, и погнали те светила, да столкнули с пастью гинингагапа, да раскрылась она, да выпустила детей своих, да опалила светом истинным, да вернула утраченное. И увидели мы бесконечность...
Старик прикрыл глаза, смакуя прочитанное.
Один из старцев спросил звучным басом:
— Ода иной и ода бесконечности – ведаем мы сохранившиеся предания наших предков. Поведайте, мудрейший, к чему пришли вы? Что открылось вам?
Магнус медлил с ответом. А когда заговорил, удивил выводами:
— Ода иной и ода бесконечности – одна ода. Не было двух с начала времен. Решили так мы, найдя эти отрывки разной старины, но были ли слиты они, то неведомо, — перед тем, как поднялась волна возмущения, седобородый старец поднял руку, прося тишины: — Ибо днём сегодняшним получено подтверждение дела сия. Иль не видели вы света крыльев, на краткий миг себя показавших? Иль черный волк привиделся вам просто? Иль не желаете в веру эту нос опустить?
Старейшие помрачнели, задумались.
— Замысел великий. Неужто менять предстоит? Неужто времени нам оставлено с мышиный хвост? Вы, старейший из нас, поведайте: настало время народу тёмному к неминуемому готовиться? — задал вопросы старейшина Йооар, нервно теребя усы.