— И Асгард – это сфера, потому что…?
— Тут так написано, — муж тыкает в закорючку, которая есть в рисунке каждой сферы на фреске.
— Но почему все изображено так нелепо?
— Знаешь, — мужчина чешет подбородок. — Думаю, все дело во влиянии наших рас в древности. Полагаю, они расположены по сфере своего влияния в тот момент времени. Если бы эту картину рисовали сейчас. То самой влиятельной сферой был бы Мидгарт. Он уже долгие годы защищает нас и первым вышел на поддержку коалиции сфер. Когда Льесальту… когда Льесальта изменилась.
Дергаю ушами.
— Агнар! А ну-ка поподробнее, что там с моей сферой было?
Молчит, как сломанный синтезатор. Смотрит хмуро. И вижу же, сказать хочет. Будь он светлым альвом, его уши бы уже лежали кончиками на плечах.
— Хорошо, если ты так хочешь знать, — произносит он и собирается поведать нечто страшное, но тут раздается жуткий треск.
Синхронно смотрим вверх. На нас падает здоровый кусок потолка. Мои уши торчком, рот Агнара раскрывается, потолок приближается.
— Бежим!!! — кричит темный альв, будто в его команде была необходимость. Я и так первой оказываюсь у лестницы. Крылья за спиной помогают в ускоренном подъеме. Муж дышит в затылок. Но тут новая беда. Неожиданно лестница и перила вместе с еще одним куском потолка решают завершить срок своей эксплуатации и уйти в утиль, погребая нас под своими каменными останками.
«Все», — думаю, — «пропала инженерная головушка».
Но тут Агнар закрывает собой и вдруг становится тихо.
— Не знал, что высокие альвы и такое имеют, — поражается муж.
Я тоже удивлена. Вокруг нас время словно застыло. Хотя на самом деле застыли лишь падающие глыбы.
Касаюсь камня и сосредотачиваюсь. Глыбы становятся друг на друга и прирастают друг к другу. Спешно забираемся по конструкции и отходим подальше. Конструкция благополучно падает, куда и собиралась. А вместе с ней потолок и стены.
И вот только тут я понимаю, как была близка к неминуемой гибели.
— Ох, прости, что пришлось пережить такое, — Агнар обнимает крепко, будто в последний раз, — не стоило туда тебя вести.
— Все в порядке, — сглатываю. — Зато я научилась глыбы левитировать.
Улыбаюсь и падаю без сил. Левитация глыб потребовала от меня нечеловеческих усилий.
Лежу на травке – отдыхаю. Рядом муж бегает, воркует.
— Агнар, как думаешь, что значит открыть гинингагапу? Что будет, если случится Рагнарок?
— Кабы знать, — говорит он, заглаживая вихры на моих волосах, — но думаю тебе пора плотно пообщаться с Магнусом. Он поведает тебе историю со своей колокольни. То есть, свою точку зрения.
— А почему я раньше с ним не поговорила?
Муж смущается и отводит взгляд.
— Думал, тебя можно остановить. Оставить твою жизнь прежней, без Свартальты с ее Рагнароком и без мирового заговора сфер.
— Думал, я уйду после окончания срока визы?
— Думал, что так лучше, — он ложится рядом. Сожалеет, бедолага. А зачем сожалеть? Я вот не сожалею. Все случилось… будто правильно все случилось. Будто так и должно быть. Мне страшно, но это не значит, что я прижала уши и отступила. Я хочу узнать и про свою сферу, и про раскрытие гинингагапы. Я хочу знать.
— Думал, мне будет лучше без тебя? Ну и жила бы я на Льесальте, чертила бы чертежи, творила бы разные вещи, вышла бы замуж за кого-нибудь, родила бы детей, и умерла бы не дожив до ста лет. Ты мне такой скучной жизни хотел?
Агнар смутился:
— Извини, — и тут навис надо мной. Поцеловал.
Интересно, это все нервное или мне просто приятно, когда он со мной, даже если в антигигиенических природных условиях. Но третий раз подряд? Кажется, воздержание было не только моей проблемой.
Лежим. Отдыхаем. Наслаждаемся теплом друг друга.
Вокруг много жизни: стрекочут букашки, летают птички, шуршат в траве мышки. Солнце ярко светит и травинки будто танцуют на ветру. С некоторых пор я считаю это красивым.
И вроде быть лучше не может, а в голове продолжает ползать червячок мыслей о неутешительном будущем. Если я пойду дальше к раскрытию этой тайны, то неминуемо изменю как свою жизнь, так и жизни других.
— Мир – это тесная стена, — вспоминаю слова умершего старика. — Он говорил, мы узники не идеального мира. Или как-то так. Утверждал, будто это он нас посадил на сферы.
Агнар уже одет. Утреннего смущения нет, кажется смирился с моей юностью относительно его годов и нашим общим желанием близости.
— Он был одним из тех, кто это сделал.