Коридоры и мебель также однообразны до язв на глазах. Лично я сразу потерялась: мы уже проходили эту стойку, или это уже третья, точно такая же с точно такой же девушкой за ней? А вот этот автомат, с одним видом кофе, разве не встречался нам минуту назад?
— А как мы доберемся до сферы? — вдруг понимаю я. Не ногами же? Хотя с людей станется выдать парашюты и отправить своим ходом.
— Чтобы пропустили флалет, придется заполнять слишком много бумаг. Возьмём в аренду их местную тарелку и спустимся на сферу.
Что за «тарелка» – узнаю через пару минут.
И правда, тарелка. Целый ангар тарелкоподобных летательных аппаратов цвета хаки. Нам без вопросов сдают одну такую во временное пользование, и мы загружаемся внутрь.
— Какое тут все одинаковое и такое все страшно организованное… — говорю с плохо скрываемым разочарованием.
Ждала такого же буйства красок, как на Свартальте, или бума технологий, как на Льесальте, а увидела, что увидела.
— Порядок сферы Мидгарта очень отличается от привычных альвам, — отвечает Агнар, — по сути вы видите причину, по которой однажды часть людей и сбежала на Льесальту: жесткий тоталитарный режим. Причем, как бы люди его ни ненавидели, но захватив Льесальту, они воскресили на ней его часть.
Мы замолкаем, в окнах хорошо видна агрессивно блестящая алым решетка сферы. Впрочем, после нее вид нас встречает несколько неожиданный. Услышав от Агнара о вреде людей для моей родины, я ожидала увидеть стеклянно-бетонный клон Льесальты, однако оказываюсь приятно удивлена.
Высокие дома соседствуют с деревьями, а между постройками зеленеет газон. Однообразие никуда не пропало, и я без Агнара сразу бы заплутала в одинаковых улицах. Но все же этот вид дает понимание о возможном соединении двух противоречивых величин: природы и прогресса. Имею в виду способности людьми. До этого я думала, что такая химера может выйти лишь из моих наделенных магией рук.
Хоть и без магии, а люди как заколдованные.
Если бы на Льесальте нечто рухнуло бы на чужую крышу – не вовремя багаж решил права качать! – уже бы собралась толпень зрителей, гудели бы флалеты служб здоровья и правозащитников. А тут… люди как были заняты делами, так ими заниматься и продолжили. Мужик, чистящий дымоход на крыше, о которую мы едва не разбились, убеждается, что упали мы не на него, и продолжает свое дело. Разве что машина местного аналога правопорядка заглядывает в гости, но узнав, кто мы, куда мы, и что тарелка осталась на ходу, – убирается восвояси.
Багаж вновь упакован, а тарелка вновь над городом. Летим в большое такое здание для больших таких людей. Все как у всех – начальники трудятся отдельно и в самом видном доме сферы.
На посадочной площадке крыши нас встречает делегация в касках, броньках и с пушками.
На этой сфере есть веселые невооруженные люди, а?
— Добро пожаловать, — их недобрые лица по пунктам раскладывают, куда следует пойти незваным гостям, и как этим гостям рады на Мидгарте.
Муж церемониально кланяется, я повторяю за ним, старики тоже, родители мои начали поклон с ушей, затем также сгибаются. Взгляд людей от наших реверансов добрее не становится, напротив, начинает прошибать холодом презрения.
— Идите за нами, — говорят наши недобрые сопровождающие и ведут к кабинке просторного лифта. Хотя какие они сопровождающие: конвой, самый настоящий конвой.
Шесть этажей вниз и выходим из лифта. Напряжение дикое, мои уши скоро в черепушку врастут, а колени не дрожат лишь из-за необходимости торопливо ступать по однообразным коридорам. И так до большой двери с прибитой на ней табличкой: «Лев…». Дальше прочитать не успеваю. Дверь распахивается, едва мы к ней подходим, и нас пропускают внутрь. Конвой к моей радости оставляют снаружи.
В кабинете обнаруживается мужчина средних лет. Хорошо сложенный, не офисный планктон с пузатым амортизатором. Волосы его начали седеть, но еще не выпадать. Высокий, лишь немного ниже Агнара. В общем, красивый человек. Но уж больно суровый на вид.
Он провозглашает:
— Вольно! — и нажимает кнопку, закрывающую двери. И сразу же меняется в лице: смягчается и веселеет: — Агнар, давно не виделись! При параде – так вообще второй раз в жизни. А с такой оравой подданных – впервые.
Он отодвигает в сторону педантично рассортированные по стопкам бумажки и вместо них водружает на стол кувшин и чашки. Жестом приглашает гостей сесть в малоудобные на вид кресла. Нам приходится воспользоваться этим предложением. Старички не оценивают гостеприимства мебели Мидгарта, вынимают из складок одежды подушки и садятся на пол в уголке. Батя просто перекатывается на бок, мама долго шуршит юбками в попытке удобно уместиться на стуле, но в конце концов принимает у Магнуса одну из подушек и тоже садится на пол. Вантаблэк тихо прокрадывается под стол и ложится там, сверкая из тени желтыми глазами.