Отпрянув назад, Ник едва не упал.
Женщина помрачнела, злобно оскалилась. Глаза ее сузились, превратившись в щелки, соски вытянулись вперед, точно длинные муравьиные усики, живот разошелся, обнажая зияющую утробу, и Ник увидел внутри бесконечные ряды крохотных острых зубов!
«О, нет! О, нет! О, нет!»
Жужжа, как тысяча разъяренных шершней, жуткое создание двинулось на него.
Ник закричал, рухнул на землю и выставил руки перед собой, беспомощно глядя, как огромная, шире его роста, распахнутая пасть надвигается и поглощает его. «Вот, значит, как я умру», – мелькнуло в голове. Но острые зубы не впились в его тело. Ник ощутил только холодное дуновение воздуха. Ужасная тварь просто прошла сквозь него, и он с запозданием осознал, что все еще жив.
«Питер! Где Питер?»
Темный силуэт впереди медленно удалялся прочь. Что это – Питер или новые шутки тумана?
– Питер! – закричал Ник, вскочив на ноги.
В тумане маячил уже не один силуэт, а три – и все двигались в разные стороны.
– Питер! – отчаянно завизжал Ник.
Но в глубине сознания зазвучал внутренний голос: «Не ори понапрасну. Думай!»
Ник остановился, собираясь с мыслями.
«След! Надо найти его след!»
Опустив взгляд, Ник тут же увидел едва различимую цепочку следов. Следы исчезали на глазах, сравниваясь с влажной землей. Ник стиснул зубы, побежал по следу и почти сразу увидел Питера – настоящего Питера, а не еще одну иллюзию.
– Питер!!! – рванувшись вперед, Ник схватил Питера за плечо. – Подожди же! – закричал он. – Отчего ты меня не подождешь?
– Спокойно, – ответил Питер, даже не сбавив шага. – Держись, или все пропало.
Вцепившись во фрак Питера, Ник намотал ткань на пальцы. Хотелось лишь одного: зажмурить глаза, чтобы весь этот ужас исчез.
И они явились – дюжины, а затем и сотни, всех размеров и форм. Воздух содрогнулся от криков, хохота, стона и плача. Мимо с песней пронесся рой отрубленных голов, целый сонм обнаженных старух с огромными отвисшими грудями запрыгал вокруг в веселом танце – старухи держались за руки и смеялись, обнажая в широких улыбках беззубые десны. Толпа крохотных детишек с телами кузнечиков жужжала, стрекотала без умолку. Всевозможные звери с голодными глазами, с острыми клыками и когтями крались следом; маленькие призрачные человечки с выпученными пустыми глазами и птичьими клювами кружились в дикой безумной пляске.
– Кто это? – простонал Ник сквозь стиснутые зубы.
«Что происходит?» – подумал он. Совсем недавно он наслаждался китайской кухней в самом центре Бруклина! Как он мог заблудиться в тумане среди этих ужасных тварей? Такого просто не могло быть!
Призрачные пальцы ерошили волосы, теребили одежду, лезли в рот и в глаза.
Впереди возникло лицо маленькой девочки – черные дыры вместо глаз, рот распялен в беззвучном крике. Она просто висела впереди и смотрела на Ника. Он отмахнулся – раз, другой, – но всякий раз рука проходила сквозь нее, и девочка хихикала, хихикала неподвижным, разинутым в крике ужаса ртом, хихикала, пока Ник не почувствовал, что вот-вот сойдет с ума.
– О, боже! – воскликнул он.
«Не могу. Больше не выдержу».
Нужно было бежать – все равно куда, лишь бы бежать.
«Побежишь – умрешь», – прозвучал в голове знакомый голос. Спокойный, твердый – его собственный голос, внутренний голос мальчишки, успевшего нахлебаться горя, но сумевшего пережить все. Как ему это удалось? Скрежет лопат, стук комьев земли по крышке гроба отца… Глухие рыдания матери, плакавшей в подушку ночь за ночью… Вся эта гадость в школе, бесконечное глумление и тумаки, ежедневные измывательства Марко… Как он сумел справиться со всем этим? Он просто уходил глубоко в себя, делая вид, что все плохое происходит с кем-то другим, а сам он – только сторонний наблюдатель. И это всегда помогало. Нет, не смириться, не облегчить боль – просто пережить, пройти сквозь все невзгоды. Как раз то, что требовалось сейчас – просто пройти сквозь все это…