Она остановилась прямо перед домом и вышла из машины.
— Энрико! Ян! — крикнула она, но никто ей не ответил.
Марайке понадобилось больше времени, чтобы выбраться из машины и допрыгать на костылях к дому.
— Никого нет, — сказала Беттина. — Машины Энрико тоже нет. Странно.
Марайке почувствовала, что ее охватывает паника. «Спокойно, абсолютно спокойно! — приказала она себе. — Реагируй не как мать, а как комиссар полиции. Ты же знаешь, что надо делать».
— Давай обойдем дом, — сказала она Беттине. — Посмотри внимательно вокруг. Скажи мне, если что-то бросится тебе в глаза, если что-то выглядит не так, как вчера.
Беттина пошла впереди, а Марайке похромала за ней.
— Ничего, — сказала она, — я не вижу никакой разницы. Но вчера я, естественно, особо не присматривалась. Я же не могла предположить…
— Ладно, — коротко сказала Марайке, когда увидела, что у Беттины комок подступил к горлу. Она подошла к первой попавшейся двери и нажала на ручку. Дверь не была заперта.
— Оставайся на улице и скажи мне, если кто-то появится. Я немного осмотрюсь внутри.
С этими словами Марайке исчезла внутри, а Беттина принялась ходить взад-вперед перед домом, чтобы хорошо видеть подъездную дорогу к нему.
Марайке всю трясло, но она заставила себя обыскать все как можно быстрее и тщательнее, как делала это в других домах бесчисленное количество раз. Костыли не особенно ей мешали, и она надеялась, что ей не придется удирать, потому что на костылях это было невозможно.
Она начала с кухни. Здесь был всего лишь один шкаф с ужасающе малым запасом продуктов, тут не было даже самого необходимого. Шкаф для посуды, под мойкой — единственная тряпка и средство для мытья посуды. Ящик с ложками, вилками и ножами, ящик со свечками — и все. На столе — чертежи какой-то конструкции. Никаких денег, никаких газет, никаких валяющихся книг. Не было даже шкатулки, где можно было бы порыться. Марайке не ощущала, что в этой кухне ели, пили и вообще бывали люди.
В недостроенной будущей гостиной она нашла ящик с постельным бельем, полотенцами и несколько книг. «Преступление и наказание» Достоевского, «Улисс» Джеймса Джойса, «Брат сна» Роберта Шнайдера и «Граф Монте-Кристо» Александра Дюма. В остальном помещение было пустым, камином еще не пользовались.
В соседней комнате она сразу поняла, что здесь живет женщина. На столе, служившем письменным, стояла ваза с еще не увядшими розами. Значит, женщина уехала недавно. Две чернильные авторучки, несколько шариковых ручек и карандашей стояли в красивом хрустальном бокале, посреди стола лежала бумага для писем. Рядом стопка газет, бумаги и несколько скоросшивателей. Марайке принялась перелистывать бумаги и внезапно вздрогнула. Она сразу узнала мальчика на снимке. Это была фотография Феликса. Он стоял на пляже и в шутку напрягал свои маленькие мускулы.
«Значит, все-таки он, — подумала Марайке. — Он залез в Валле Коронату, украл фотографию и спрятал ее в вещах своей жены».
Роясь в вещах, стоявших прямо в ящиках в комнате Карлы, она продолжала думать.
Неужели Энрико положил фотографию среди вещей своей жены, потому что не знал, куда ее спрятать? Если его жены в действительности не существовало, значит, это его письменный стол. Очень женский стол. Следовательно, он гомосексуалист, который убивал и, возможно, насиловал мальчиков. Это еще больше подходило к образу преступника, который составила себе Марайке.
Ее бросило в пот. Что здесь происходило? И где Ян и Энрико?
В спальне на полу лежал матрац, на нем — куртка и брюки Энрико. И больше нигде не было места, где бы Энрико хранил свои личные вещи.
В последнюю очередь Марайке обыскала мастерскую Энрико, которая, в отличие от бедной обстановки дома, была оборудована на удивление хорошо. Это была мучительная работа, но она заставила себя открывать каждую маленькую баночку с разными винтиками, дюбелями и гвоздями, как несколько десятилетий назад она научилась в полицейской школе. Где лучше всего можно спрятать необычный алмаз? Среди алмазов.
«Куда же они уехали? — думала Беттина. — Может быть, в магазин, чтобы купить пару шурупов и материалы для оградки? Вполне возможно. Но почему тогда здесь нет велосипеда Яна? Его ведь не берут с собой, когда едут покупать пару мелочей? А если они пошли пешком или оба поехали на велосипедах, почему тогда нет машины Энрико?
Или Ян вообще не доехал сюда, и это просто случайность, что Энрико нет дома?
Она начала молиться так жалобно и страстно, как не молилась с самого детства.