Собаки обнюхивали дороги и кусты на крутом склоне за Каза Винья, вплоть до поворота на Каза Чингхале — поместья, окруженного забором и охраняемого собаками, где незаметно спрятаться было совершенно невозможно.
Затем поисковая группа повернула налево и стала медленно продвигаться в долину и к озеру.
Джианкарло взял свой мобильный телефон и позвонил жене.
— Приготовь что-нибудь повкуснее, — сказал он. — У меня стресс. Бессмысленные поиски действуют мне на нервы.
И он пошел за своими людьми и собаками, которые медленно приближались к Иль Нидо.
95
Ян во сне пытался просунуть руку через решетку, а злая ведьма грызла его указательный палец, отрыгивала ему в лицо и орала: «Ты, противный кусок дерьма, ты все еще слишком худой, все еще недостаточно жирный!»
Сколько еще недель и месяцев ему придется лежать здесь и ждать, пока придет злая ведьма и сожрет его? Он был согласен делать все, что требовала ведьма, он был готов есть и пить все подряд, но ничего не было. Только холод и темнота — такая, что он не мог даже рассмотреть свои пальцы. Как же ему разжиреть?
Когда он проснулся, то в полутьме увидел, что мужчина еще спит. Он едва решался дышать, чтобы не разбудить его. Его желудок свело, и его стало тошнить. Он не знал, кружится у него голова или нет, и больше не мог различить, где верх, а где низ.
Марайке и Беттина. Обе его мамы, их больше не было, они были мертвы, иначе бы уже давно забрали его отсюда, освободили из этой тюрьмы. Он был еще жив, но он был один, а это хуже, чем быть мертвым.
Он попытался выпрямиться, но ему это не удалось. Он не мог двигать ни руками, ни ногами. И сейчас он снова вспомнил почему. Мужчина, который был врачом, связал его и сделал ему операцию, потому что ему в попку влезла змея и въелась ему в живот.
— Как больно! — вскрикнул он и дернулся. И снова потерял сознание.
Энрико проснулся внезапно. Он молниеносно вскочил на ноги и сквозь трещину в стене посмотрел на улицу. Было уже светло. Он проспал драгоценное время, которое у него было.
В ярости он ударился головой об стену и взглянул на Яна, лежавшего на спине прямо у сырой стены. Его шея была вытянута, рот слегка приоткрыт, пальцы скрючены, как когти. Его веки дрожали, и он еле дышал.
Энрико инстинктивно чувствовал, что у него оставалось не так много времени, и лихорадочно соображал, что же делать. Бежать? Оставить Яна здесь? Попытаться убежать вместе с ним? Но куда? Если они ищут ребенка, то будут искать везде. Теперь он нигде не мог чувствовать себя в безопасности.
«Они меня не поймают, — подумал он и сам себя успокоил, — они меня не поймали все предыдущие разы, не поймают и на этот раз».
Вдруг он застыл и некоторое время, прислушиваясь, стоял неподвижно. Где-то вдали слышались голоса, которые медленно, очень медленно приближались. Лаяли собаки, и время от времени раздавался короткий свист.
Энрико кивнул и улыбнулся. Бежать было слишком поздно. Они застрелят его. А если в этой жизни было что-то, что он в любом случае хотел определять сам, так это то, когда ему умирать. Если он не станет жертвой несчастного случая, то ни за что не выпустит из рук решение о времени и способе своей смерти, не отдаст его даже смертельной болезни, и уж ни в коем случае — взбесившимся карабинерам, жаждущим хоть раз в жизни использовать свое оружие. И он не оставит им Яна. Яна, который сейчас принадлежал ему, как все те, кто до самой смерти принадлежали только ему одному. Нельзя, чтобы в больнице Яна подключили к аппаратуре и насильно вернули к жизни. Ян должен уйти. У него на глазах. Может быть, немного быстрее, чем другие. Он подарит ему покой, он освободит его…
Ян не почувствовал, как чужая рука почти нежно обхватила его шею и сжала ее. А потом ослабила хватку, чтобы снова сжать. У него не осталось возможности ни молить Бога, ни позвать своих матерей, ни попросить прощения у сестры за мелкие ссоры. Он больше не мог плакать и сопротивляться, он не чувствовал боли и страха. Он был полностью во власти своего убийцы.
96
Можно назвать иронией судьбы то, что именно Джианкарло первым обнаружил за живой изгородью из ежевики дыру в каменной стене Каза Иль Нидо. Джианкарло подал знак всем отойти назад, снял оружие с предохранителя и пустил вперед собак, которые моментально прыгнули внутрь темного дома.
Джианкарло мысленно сосчитал — двадцать один, двадцать два, двадцать три — и хотел уже сунуть пистолет назад в кобуру, как раздался оглушительный душераздирающий вой собак, который перешел в злобный лай.