11
На следующее утро Альфред проснулся как обычно и много времени посвятил занятиям йогой. То, что он пропустил вчера, следовало восполнить сегодня. Он чувствовал, как с каждым упражнением буквально оживает. Тепло постепенно распространялось по телу, и он почувствовал себя просто великолепно.
Даже вид из окна показался ему не таким безрадостным, как обычно, тем более что погода значительно улучшилась. Снег уже не шел, и, пожалуй, к обеду могло даже выглянуть солнце. «Самое время для продолжительной пешеходной прогулки», — подумал Альфред. Прогулки вдоль канала.
В половине девятого он вышел из дома. Вернера, скорее всего, еще нет, значит, можно выпить утренний кофе в «Футбольной встрече».
Карл-Гайнц, хозяин «Футбольной встречи», еще не убрал стулья со столов после уборки и как раз протирал прилавок.
— Сейчас закончу, — сказал он вместо приветствия. — Могу дать круассанов, если хочешь.
— Прекрасно! — Альфред снял пальто.
— Что-то тебя давно не было, — сказал Карл-Гайнц, кладя на тарелку два круассана и доставая кофейник. — Случилось что?
— Ничего. Дел было много.
Карл-Гайнц кивнул.
— Приятного аппетита.
Альфред любил эти круассаны с легкой начинкой, покрытые сахарной глазурью. Они были идеальным сладким дополнением к утреннему кофе.
— Ты уже был возле канала? — спросил Карл-Гайнц.
Альфред сидел с полным ртом, поэтому только отрицательно покачал головой.
— Черт-те что творится! Водолазы, полицейские, собаки, и что б я знал, что еще такое. Ищут маленького мальчика.
В этот момент в пивную зашел Вернер. Он увидел Альфреда, и его лицо просияло.
— Доброе утро, Альфред, мой хороший! Какая приятная неожиданность!
Альфред только хрюкнул и выдавил из себя улыбку.
Вернер схватил высокий стул и примостился как можно ближе к Альфреду.
— Я по тебе скучал, хороший мой, я очень хочу написать твой портрет! У тебя есть чуточку времени?
— Нет, к сожалению, — сказал Альфред, вставая. — Мне нужно в Геттинген. Мать умерла.
— Ах, бог мой! — пробормотал Вернер. Он был разочарован.
Карл-Гайнц через стойку молча пододвинул к нему горячий кофе.
— Сколько стоит? — спросил Альфред.
— Два сорок.
У Альфреда деньги были наготове, и он вложил их в руку хозяина. Потом взял свое пальто.
— До следующего раза, Вернер! — приветливо сказал он. — Тогда ты сможешь меня нарисовать. Даже в цвете, если хочешь.
Вернер громко отхлебнул кофе.
— Не морочь мне задницу! — проворчал он.
— Хорошего дня, — сказал Альфред Карлу-Гайнцу и покинул пивную. Он все равно не выдержал бы больше в «Футбольной встрече». Он хотел быть при этом. Он хотел видеть, что происходит возле канала.
12
Карстен Швирс служил в полиции уже тридцать лет и был по горло сыт своей работой, своей профессией, а в последнее время — и самой жизнью. Его жена Хайди три года назад переселилась к подружке, прихватив чемодан, косметичку и таксу Фритци. Через неравные промежутки времени она звонила ему, задавала обязательный вопрос «Как дела?» и не выражала ни малейшего желания хотя бы сделать попытку вернуться домой. За это время Карстену все уже стало до лампочки, но настроение все равно было подавленное.
Все было настолько бессмысленным! Целый день водолазы искали в канале маленького мальчика, который вчера не был в школе и с тех пор пропал без вести. Отец сам нашел его портфель на берегу канала. Случайность, которая абсолютно не понравилась Карстену. Он подробно поговорил с родителями, но не продвинулся вперед ни на шаг. Отец был замкнут и недоверчив — очевидно, он был не слишком высокого мнения о работе уголовной полиции. Он взял больничный, сидел дома и пил. К обеду он уже был не в состоянии нормально говорить.
— Я знаю, наверное, меньше вас всех, неоднократно повторял он. — Я ничего не знаю, абсолютно ничего. Я знаю только, что Бенни не мог убежать из дому. Вы напрасно тратите время, допрашивая меня.
Марианну Вагнер с утра положили в больницу «Шарите». У нее случился приступ рассеянного склероза и нервный срыв. Ее накололи успокаивающим, и теперь она еще меньше была в состоянии давать какие-либо объяснения.
Главный комиссар Швирс сегодня ушел с работы вовремя: пока не нашли Беньямина, смысла сидеть на работе не было. Единственное, чего он хотел, — выспаться. Ему даже трудно было держать шариковую ручку.
Он медленно шел домой. Снег, выпавший два дня назад, уже давно растаял, и хотя похолодало, снега и дождя, по крайней мере, не было. Он старался дышать глубоко, но с закрытым ртом. «Надеюсь, что не заболею», — думал он. Ему было страшно даже представить, что придется лечиться от гриппа в условиях, когда за ним некому будет ухаживать. Раньше, когда он лежал с температурой, Хайди готовила для него бульон и горячий чай, давала свежую пижаму и перестилала постель, когда она становилась влажной от пота. Она проветривала спальню, когда он был в ванной, и приносила газеты и иллюстрированные журналы, чтобы ему было что почитать. Она была добрым духом, делавшим болезнь почти удовольствием. Выходя из комнаты, она всегда с улыбкой говорила: «Позвони мне, если что-то понадобится». Это была прекрасная фраза, которую он очень хотел бы услышать снова, хотя больше не верил в нее. Ему пришлось смириться с мыслью, что Хайди оставила его.